Марш обреченных - [11]

На один из цементных заводов под Новороссийском я ехал со странным чувством. Каких только задач не приходилось выполнять в былые времена! При этом всегда ощущал за спиной властную поддержку государства в виде официальных приказов, тщательно подготовленных штабистами карт, письменных боевых распоряжений… Да, Барков обмолвился о боевом распоряжении, но до сих пор о предстоящей операции я не знал ровным счетом ничего, кроме необходимости набрать небольшую команду профессионалов. Пусть и бывших, но профессионалов. «Такое чувство, будто записался в партизанский отряд. Или в банду», – кручу баранку, сворачивая с трассы на Орловскую улицу Верхнебаканского рабочего поселка.

Впереди виднеются старые корпуса цементного завода, расположенные по обе стороны железной дороги и бегущего параллельно ей шоссе. Если бы не завод, то небольшой населенный пункт вполне сошел бы за обычный дачный поселок: узкие улочки, одноэтажные домишки, засаженные фруктовыми деревьями участки. Притормозив у отдельно стоящего кафе, я глушу двигатель и неторопливо закуриваю…

После свидания в колонии-поселении Супрун раздумывал недолго. Позвонив ночью того же дня, он сообщил о согласии и коротко рассказал, где и когда удобнее сдернуть из-под наблюдения контролеров. В общем-то, по признанию подрывника, сбежать труда не составит: его бригаду каждый день возили на цементный завод, где за работой приглядывал единственный и безоружный сотрудник колонии. На том и остановились: я прихватываю нормальную одежду, приезжаю к условленному часу в Верхнебаканский поселок и жду приятеля возле кафе с подходящим названием «Встреча».

Илья появляется минут через пятнадцать. В черной рабочей робе, перепачканной белесой пылью; запыхавшийся от быстрого бега, он выныривает из-за кафе и прямиком устремляется к машине. Плюхнувшись на заднее сиденье, бросает:

– Готово!

– Переодевайся, – трогаю в сторону шоссе.

Когда старенькая «шестерка» выруливает на трассу, облаченный в джинсы и футболку Супрун уже завязывает шнурки кроссовок.

– Порядок. Прижмись к обочине – выброшу казенные шмотки.

Роба и кирзовые «гады» летят в придорожную канаву.

Машина резво несется по трассе на северо-восток – в Славянск-на-Кубани. Там проживают мои дальние родственники, и именно у них я рассчитываю спрятать на первое время друга.

Мы довольны удачным побегом, смеемся, шутим, однако через тридцать минут планы приходится корректировать. Когда позади остается Крымск, я замечаю сзади две милицейские машины.

– Уж не за нами ли? – поглядываю в зеркало.

Оглянувшись и увидав две иномарки с синими полосами и включенными мигалками, подрывник волнуется:

– Не может быть. Слишком оперативно для Минюста и МВД. Уверен, меня еще на заводе не хватились!

– В таком случае не стоит дергаться. Спокойно едем дальше, не нарушая правил движения.

Так мы и поступаем: «шестерка» слегка сбрасывает скорость и прижимается к обочине, уступая дорогу куда-то спешащим сотрудникам милиции. Однако те, догнав «жигуленок», внезапно берут его в клещи.

– Ясно, – вдавливаю в пол педаль газа. – Держись, Илюха, начинается ралли!..

Глава пятая

Краснодарский край

18–23 июля

Старенький движок надрывно ревет, «шестерка» послушно летит вперед, и я благодарю про себя Баркова за то, что не подсунул полудохлую двадцатилетнюю рухлядь. Справа мелькают строения станицы Троицкой, а стометровый мост через Кубань мы пролетаем в три секунды.

– Не отстают, сучары, – оглядывается Супрун.

– Я вот что думаю, Илья. Впереди голая степь – там уйти не получиться. Надо бы поворачивать на юг – к побережью.

– Поближе к лесам?

– Точно. А там бросим машину – и в отроги. Хрен они нас в горах возьмут!

– Толково. Тогда сворачивай перед Славянском вправо на грунтовку – по ней через плотину идет дорога на Абинск. А от него до берега сплошные леса.

Однако до названной грунтовки доехать не получается – навстречу со стороны Славянска уже несутся наперехват несколько легковых автомобилей. И, дабы опять не оказаться в клещах, я решительно кручу руль вправо.

«Шестерка» резво скачет по колее вдоль перепаханного поля, оставляя за кормой клубы желтой пыли.

– Ничего из-за пыли не вижу. Где они? – спрашиваю друга, не отрываясь от дороги.

– Висят. Приотстали немного, но висят, – отзывается Илья. И добавляет: – «Калаш» бы сюда – все проблемы враз бы решили.

– Ого! Так за это не пяток, как за побег, а все двадцать впаяют!

– Чего теперь считать-то? Пять, десять, двадцать… Поздно, Аркаша, пить боржом! Нас в Калининграде прожженные подрывники знаешь, как учили? «Боишься – не высовывайся. А взялся – доводи до конца!»

Бело-голубые иномарки прыгают на бездорожье, бьются днищами об ухабы, и «шестерке» удается немного увеличить отрыв. Но на асфальтовой трассе преследователи снова нас нагоняют, и мне приходится выжимать из движка все, на что тот способен…

В Абинск заезжать не стали. Проскочили небольшую рощицу, пронеслись пару километров вдоль узкого ручейка и помчались прямиком к торчавшим над горизонтом горным пикам – западным отрогам Большого Кавказского хребта. Обоим сейчас не до тонкостей дальнейшего плана действий. Главное – добраться до густых лесов, а там будет видно. Не один год повоевали в горной Чечне и не раз попадали в переплеты. А там приходилось иметь дело не с мальчишками из городских отделов милиции, а с настоящими и хорошо подготовленными к войне боевиками.