Марсельская авантюра - [54]

— Я?! Когда это я плохо себя вел? Я эталон профессионального журналиста.

— Это-то меня и пугает. Пока, увидимся завтра.

— Так вот, мой дорогой месье Левитт, я думаю, будет лучше, если на вопросы стану отвечать я, — сказал Патримонио, обводя зал глазами в поисках зеркала.

Такового в конференц-зале не оказалось. Сегодня председатель был особенно наряден: кремовый шелковый костюм, бледно-голубая рубашка и его любимый итонский галстук.

— Конечно, если мне понадобится консультация по техническому вопросу, — продолжил он, — я обращусь к вам. Но думаю, будет лучше, если у проекта останется только один официальный представитель, вы согласны?

— Абсолютно, — кивнул Сэм, очень довольный тем, что ему не придется отвечать на вопросы.

Он наслаждался пикантностью ситуации: Патримонио расхваливает проект своего злейшего врага Ребуля.

— Помимо всего прочего, — добавил он, — вы гораздо лучше меня говорите по-французски.

Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова секретарши.

— Кажется, все собрались, — шепотом сообщила она.

— Ну, запускайте их, дорогая. Запускайте. — Патримонио проделал весь ритуал с манжетами и волосами, после чего надел на лицо улыбку гостеприимного хозяина.

Дверь распахнулась, и в нее вошли три человека с местного телевидения, полдюжины журналистов, пишущих об архитектуре и дизайне, репортер из «Южного берега» и небольшой отряд агентов по недвижимости, жаждущих оказаться в первых рядах, когда дело дойдет до продаж. Замыкал всю эту процессию Филипп. Увидев его, Патримонио на секунду перестал улыбаться.

В процессе презентации председатель очень старался отдать должное всем, кто этого заслуживал, то есть себе. Ведь именно он с самого начала твердой рукой управлял всеми этапами конкурса: от составления шорт-листа до принятия окончательного решения. Чему, если не его дальновидности и неустанной работе, обязаны марсельцы? В середине речи Сэм имел неосторожность взглянуть на Филиппа, и тот сразу же начал подмигивать ему обоими глазами.

Патримонио закончил свою речь и начал отвечать на вопросы, среди которых, к счастью, не оказалось ни одного каверзного. Во сколько обойдется проект? Когда начнутся и закончатся работы? Каким образом будут продаваться квартиры? Патримонио давал на них вполне оптимистические ответы и уже поздравлял себя с тем, что все прошло гладко, когда руку поднял Филипп.

— Месье Патримонио, — начал он, — а что же случилось с этим миллионером-похитителем? Он ведь, если не ошибаюсь, был одним из участников тендера? И вы с ним, кажется, были очень дружны? Какова его судьба?

Патримонио, человек опытный и умеющий ловко обходить подводные рифы, совсем не желал касаться этого вопроса.

— По причинам юридического характера я не вправе давать никаких комментариев. Обращайтесь с этим к полиции. — Он взглянул на часы. — А сейчас, леди и джентльмены, если у вас нет больше вопросов, нам с месье Левиттом хотелось бы поработать.

Ребуль решил, что победу необходимо отпраздновать. Еще не пришло время, чтобы открыто появляться в Марселе вместе с Сэмом и Эленой, а потому он предложил устроить «настоящий деревенский ланч». Две машины приедут к дому, заберут Элену, Сэма, Мими, Филиппа и Дафну и отвезут их в затерянный в глуши Люберона ресторанчик. Сам Ребуль встретит их там.

Ровно в одиннадцать два «мерседеса» затормозили у дома. Два шофера в черных очках и костюмах рассадили пассажиров по местам, и машины одновременно тронулись с места. Дафна настояла на том, чтобы сесть с Мими и Эленой. «Чтобы мы, девочки, могли спокойно о вас посплетничать», — объяснила она Сэму. Мужчины ехали во второй машине.

Уже через час они оказались в совершенно другом мире. После непрерывного людского круговорота, бетона и бесконечных морских панорам Марселя Люберон казался непривычно заросшим, диким и безлюдным. После теплых весенних дождей горы оделись во все оттенки зелени, молодой и яркой, а небо было синим, как на рекламной открытке. Отличная погода для ланча, решили Сэм с Филиппом.

Последнюю часть пути они проехали по узкой, извилистой дороге, приведшей их на самый верх горного массива. Там, под зарослями плюща, они обнаружили нарисованную от руки деревянную вывеску с надписью «Оливковый дом» и стрелкой, указывающей на тропинку, что бежала вверх посреди оливкового сада и заканчивалась у высокой стены и распахнутых ворот ресторана. Там их встретил широко улыбающийся Ребуль.

Он познакомился с Дафной, Мими и Филиппом, расцеловался с Эленой и Сэмом и пригласил всех в просторный двор с двумя огромными каштанами, в тени которых стоял длинный стол. Сэм заметил, что он накрыт на семерых.

— Надеюсь, вы не пригласили Патримонио? — поинтересовался он.

— Нет, не беспокойтесь, — усмехнулся Ребуль. — Но, Сэм, у меня появился новый друг… А, вот и она.

Сэм вслед за Ребулем подошел к главному входу в ресторан.

— Дорогая, это мой друг Сэм, который оказал мне огромную услугу. Сэм, познакомьтесь с Моникой Чан.

Это была миниатюрная, едва достававшая до плеча Сэма женщина с гладкими черными волосами и миндалевидными глазами, уже не юная, но все еще очень красивая и невероятно элегантная. Даже не слишком сведущий в этом вопросе Сэм сразу же понял, что это шелковое платье сшито в Париже. Он склонился над ее рукой, и Ребуль одобрительно кивнул: