Марсельцы - [4]

Глава вторая ГОСПОДИН РАНДУЛЕ

Со всего размаха я шлепнулся животом на что-то твердое: пруд замерз! Поверхность воды покрылась толстой коркой льда.

Оглушенный падением, испытывая нестерпимую боль во всем теле, я кое-как поднялся на ноги, выполз на берег и в каком-то горестном оцепенении несколько мгновений неподвижно стоял на покрытой инеем траве.

Что делать дальше? Куда идти ребенку без отца, без матери, без пристанища, беспомощному и всеми покинутому среди голого поля в темную зимнюю ночь?.. Бежать в горы? Но там меня съедят волки. Оставаться в опустевшей хижине? Но здесь меня завтра же убьют граф Роберт и злой Сюрто…

Внезапно я вспомнил о приходском священнике деревни Мальмор, господине Рандуле. Мальморский кюре всегда был добр ко мне. Он часто посещал замок маркиза д’Амбрена, но принадлежал к другой породе людей, чем маркиз. Кюре дружески разговаривал с крестьянами; при встрече здоровался с моим отцом за руку, спрашивал о здоровье, передавал приветы жене и сынишке, добродушно похлопывал отца по плечу. По всему видно, что он был добрый и отзывчивый человек.

Я подумал, что мальморский кюре поможет мне. Достаточно было вспомнить про существование этого добряка, чтобы я сразу почувствовал себя бодрее.

Подстегиваемый пронизывающим тело ветром, я зашагал по направлению к Мальмору. Дорогой я представлял себе облик кюре Рандуле: его круглое благообразное лицо, серые глаза и густые седые волосы, его пухлые руки, тонкий, как будто женский голос, его черную рясу и башмаки с серебряными пряжками. Уверенность, что он не оставит меня в беде, согревала и подбадривала меня.

Когда я пришел в Мальмор, было уже далеко за полночь. На улицах не видно было ни души; все огни уже давно погасли. Мертвую тишину нарушало только завывание ветра, хлопанье неплотно прикрытых ставней да монотонное журчание струйки воды, льющейся в наполненный до краев и окаймленный зубчатой бахромой из сосулек бассейн.

Я прошел прямо к церковному дому, где жил добрый кюре, но у самой двери меня снова обуял страх. Что-то скажет мне кюре? Что, если он отведет меня в замок к Сюрто? Нет, не может быть! Господин Рандуле всегда улыбался мне при встрече, и лицо его светилось такой добротой. Нет, нет, этот человек не мог никому причинить зла! Он никогда не выдаст меня врагам!

Я смело схватил дверной молоток и постучал. Тук-тук! Молчание. Я постучал еще раз. Сильнее. По-прежнему никто не отозвался на стук. Я обежал вокруг дома, заглядывая во все окна, — ни в одном из них не было света. Тогда я вернулся к дверям и снова поднял дверной молоток. Продержав его несколько секунд в руках, я, наконец, набрался смелости и постучал в третий раз. Тук-тук-тук!

В то же мгновенье послышался голос господина Рандуле:

— Жанетон, Жанетон! Мне кажется, что кто-то стучится в дверь.

Жанетон из другого этажа ответила:

— Вы ошибаетесь: это ставни скрипят от ветра.

Услышав этот разговор, я забыл всякий страх и постучал еще раз. Опять раздался голос кюре:

— Слышишь, я был прав! Поди взгляни, кто там.

В одном из окон дома зажегся свет, и вскоре на лестнице раздался стук деревянных башмаков Жанетон. Прежде чем открыть, она крикнула в замочную скважину:

— Кто там?

— Это я.

— Кто это — я?

— Паскале, сын Патины.

Дверь отворилась, и свет лампы ослепил меня.

— Входи, — недовольно проворчала старушка. — Зачем ты пришел в такой поздний час? Господин кюре спит. Говори, что тебе нужно от него?

Сердитые слова Жанетон смутили меня. Я не знал, что сказать ей в ответ, и, дрожа от страха и холода, повторял только:

— Мне нужно видеть господина кюре. Я должен с ним поговорить…

— Нечего сказать, нашел подходящее время! В два часа пополуночи зимой людей не будят для разговоров.

И Жанетон взяла меня за плечо, намереваясь вытолкнуть на улицу.

На мое счастье кюре слышал весь наш разговор. Он закричал из своей комнаты:

— Впусти его, Жанетон, впусти скорее маленького Паскале. Да разведи огонь, чтобы он мог согреться. Я сейчас выйду.

Жанетон не возразила ни слова. Тук-тук — застучали по ступенькам ее сабо.

Я последовал за нею.

Мы вошли в теплую кухню, где еще вкусно пахло ужином господина кюре: соусами и кофе. Казалось, один этот запах мог наполнить мой пустой желудок, — каким же сытным и вкусным должно было быть само кушанье! Такой запах я ощущал, только проходя мимо открытых окон кухни в замке маркиза д’Амбрена.

Жанетон, скорчив недовольную гримасу, разломила о колено несколько щепочек и развела огонь. Дрожащие язычки пламени весело запрыгали в очаге. Вскоре послышалось шлепанье туфель господина кюре.

Закутанный в халат, с повязанной клетчатым фуляром головой, он был неузнаваем, и, только услышав знакомый тонкий голос, я понял, что передо мной действительно сам мальморский священник.

— Это ты, Паскале? Храбрый мальчик, ты хорошо сделал, что пришел ко мне. Не бойся ничего, я отведу тебя к отцу. Он весь истерзан, но я уверен, что все кончится благополучно и он поправится.

Говоря это, кюре притянул меня к себе и ласково погладил по голове своими пухлыми руками.

Меня очень удивило, что и без моего рассказа господин кюре знал обо всех событиях этого дня.