Марс пробуждается - [11]

— Позвольте, — вмешался Паршин, — а разве одно лишь научное значение высадки группы ученых на Марсе не оправдает любые затраты?

— Бесспорно, но если можно получить необходимые данные гораздо более просто, скажем, посылая ракеты без людей, то не лучше ли идти таким путем и постепенно накоплять опыт?

Наступила пауза. Яхонтов молча поглядывал на оппонентов, как бы желая узнать сразу все их возражения.

Наконец заговорил Никольский:

— Я вынужден согласиться с Василием Дмитриевичем. Идея срочной экспедиции на Марс возникла на базе далеко не бесспорных предположений, расцвеченных яркой фантазией Виктора Петровича. К нам поступила просьба о помощи. Смелая мысль. Но малоубедительная! Самая дата обнаруженного явления исключает предположение о сигнале. Согласитесь, что начертить гигантскую синусоиду могли только разумные создания, для которых, наверное, понятно, что Марс всего ближе к Земле именно в период великого противостояния. А они подали свой, с позволения сказать, сигнал не раньше этого срока, чтобы успеть получить ответ, а много позже. Не так ли? Мне кажется, проще предположить случайное скопление пятен, например пылевых облаков в атмосфере Марса, которые с учетом перспективных сокращений сложились в правильную фигуру. Быть может, растительность Марса под влиянием каких-либо причин, например вирусной болезни, быстро изменила свою окраску, и мы наблюдаем пораженные зоны… Да мало ли какое объяснение можно привести, причем не менее убедительное, чем доводы Виктора Петровича. Изучать вопрос, конечно, нужно, но лететь сломя голову незачем.

— Я тоже все время отрицал всякую возможность существования разумных созданий на Марсе, — заметил Паршин, — но снимки и записка Ли Сяо-ши меня убедили. Не забудьте и о радиосигналах!

— Радиоволны излучают все космические тела, но это не означает, что на них есть жизнь, — бросил Никольский.

— Речь идет не только об уважении к научному авторитету Виктора Петровича, но и о деньгах. О государственных деньгах, — вмешался Ромодановский.

— Начнем с последнего, — начал Яхонтов. — Допустим, что никаких разумных существ экспедиция на Марсе не найдет. И в этом случае затраты будут оправданы, потому что Марс с его полностью разрушенным горным рельефом представляет собой настоящую кладовую полезных ископаемых. Ну, а если наши предположения подтвердятся я посланцы Земли встретят там разумных обитателей, то ценность такой экспедиции неизмеримо возрастет. Поэтому я считаю, что мы имеем полное право уже сейчас поставить вопрос о средствах, необходимых для подготовки экспедиции.

— Но зачем нужно лететь? — прервал Никольский. — Вы говорите о помощи. Кому надо помогать? Чем следует помогать? Все это нужно знать, прежде чем решать вопрос.

Виктор Петрович улыбнулся.

— Каждый врач, прежде чем назначить курс лечения, обязан осмотреть больного, — сказал он, — и не издали, не с расстояния в сто миллионов километров, а при непосредственном контакте… Капитан морского корабля, получив сигнал SOS от гибнущего судна, не требует описи груза и сметы расходов на спасение, а устанавливает координаты и спешит на помощь. Нужные меры он принимает на месте. К тому же логические умозаключения, посредством которых вырабатываются гипотезы, не противопоказаны в науке. Если мы чего-либо не знаем, то можем обоснованно предполагать. В данном случае речь идет не о каком-то случайном происшествии на Марсе, а, видимо, о длительных, постоянно действующих факторах, побудивших марсиан просить помощи у жителей Земли. Значит, необходимо послать туда ученых — физиков, химиков, биологов, — узнать, в чем нужда, помочь. И я просто удивлен потоком возражений против таких простых и ясных предложений. Здесь было сказано немало язвительных слов в мой адрес. Позвольте и мне в свою очередь упрекнуть моих ученых коллег. Меня обвиняют в пылкой фантазии, а я предъявляю им обвинение в делячестве! Да, да! В делячестве! Мы здесь не просто ученые, специалисты. Мы — коммунисты и обязаны смотреть на вещи широко и смело. Никто не сказал ни слова о гуманизме, этом важнейшем элементе нашего мировоззрения. А он играет здесь немаловажную роль!

Когда Яхонтов кончил, Логинов подвел итоги.

— Я внимательно выслушал аргументы обеих сторон, — сказал он. — Мне думается, Виктор Петрович во многом прав. Мы действительно сильно отстали в изучении Марса, и сама жизнь заставляет изменить планы работ по освоению космоса. Допустим, Виктор Петрович в чем-то увлекается, и у нас остаются некоторые сомнения. Пускай! А если он прав? Ведь идеи гуманизма, широкого, всеобъемлющего коммунистического гуманизма, пронизывают всю жизнь и деятельность нашего общества. Прежде, вращаясь в кругу вопросов, замкнутых поверхностью нашей планеты, мы всегда руководствовались принципом пролетарского интернационализма. Теперь перед нами выдвигается еще более широкая идея — о дружбе и сотрудничестве между мирами. Нельзя отказываться протянуть руку утопающему из опасения, что он вводит нас в заблуждение своими криками. В доводах Виктора Петровича много здравого смысла. Я думаю, мы должны принять в принципе предложения академика Яхонтова и поручить Институту астронавтики подготовить для рассмотрения на Астросовете план экспедиции на Марс в ближайшее подходящее время.