Марокко. Год в Касабланке - [60]

— Ну и жуткое местечко, — прорычала она. — Не знаю, как у тебя хватило ума приглашать гостей, когда всё здесь в таком состоянии.

Я хотел было возразить, что мы вообще-то никого не приглашали, но угрюмый Франк оттащил меня в сторону с серьезным видом.

— Здесь вовсю идет ремонт, — сказал я, — но мы освободили для вас пару комнат. Хотя боюсь, что это больше напоминает кемпинг.

Лулу улыбнулась жуткой улыбкой, обнажив все зубы.

— Я тут все хорошенько осмотрела, — сказала она, — и нашла удобную спаленку в длинном коридоре.

— Мы в ней живем.

— Правда? — прорычала Лулу. — Вот там мы и разместимся.

Кивком головы она приказала Франку тащить багаж вперед. Через пять минут Лулу, ее дочери и муж-страдалец прекрасно разместились в нашей спальне. А я думал, что сказать жене. Тут она как раз и пришла.

— Гости уже здесь, — сообщил я бодро. — Их так много!

— Они удобно устроились?

— О, да. Думаю, что очень удобно.

Наступила короткая пауза.

— Они заняли нашу комнату, — признался я.

Супружество — это последовательность хороших и плохих моментов, и ты стараешься изо всех сил, чтобы первые по возможности все-таки преобладали. Но тот момент, когда я стоял у запертой двери нашей собственной спальни, был самым тяжелым со дня свадьбы. Рашана посмотрела на меня таким ледяным взглядом, что воздух между нами застыл.

— Лулу меня так напугала, — оправдывался я. — Она просто взяла и заняла комнату. Что мне было делать?

— Мы поедем в гостиницу, прямо сейчас, — сказала Рашана.

Пока Лулу и Франк отсыпались после утомительной дороги, мы крадучись убрались из дома. Через полчаса мы сняли большой номер в шикарной гостинице, находившейся в квартале ар-деко. В номере были мягкие постели и подушки, тонкие кусочки ароматизированного мыла, халаты с монограммами отеля и бесперебойное снабжение горячей водой.

— Давай останемся здесь навсегда, — предложил я.

— Ну, по крайней мере, пока не уедут наши гости.

Так мы и поступили.

Целых пять дней и ночей мы наслаждались коврами в тон, горячими пенными ваннами и обедами, доставляемыми прямо в номер, а затем снова перебрались в Дом Калифа. Я отправился на разведку, чтобы проверить: уехал темно-синий минивен или нет. Он уехал. Не было ни Лулу, ни Фрэнка, ни девочек с льняными головками. И ничто не напоминало об их присутствии, за исключением записки, написанной явно рассерженной рукой.

Куда это вы подевались??? Это место — сущий ад на земле.

Постоянные вопли с мечети, лай собак и крики ослов, стук молотков. К тому же нет горячей воды, а по саду бродят какие-то дикие люди. Мы больше не приедем к вам НИКОГДА!

Лулу

На следующий день появился Камаль. Я не видел его почти неделю. Как обычно, он не потрудился объяснить, где пропадал и почему ни разу не позвонил мне. Сначала это мне показалось странным, но со временем я обнаружил, что такая манера поведения обычна для Марокко. Когда кто-то здесь не появляется на работе, он не чувствует необходимости в продолжительных и витиеватых извинениях по поводу своего отсутствия. Я рассказал Камалю, что в Европе обязательно нужно постараться и придумать объяснение своему отсутствию, даже если оно будет неправдой. И чем дольше отсутствие, тем более убедительной, со множеством подробностей должна быть ложь. Он кивнул и обещал запомнить мой совет.

— А что, нельзя ли все-таки избавиться от сторожей? — закинул я удочку. — Их многочисленные домочадцы сводят меня с ума.

Камаль стукнул кулаком о кулак и сказал:

— Я работаю над этим.

Наблюдая за сторожами и кучей их родственников, разместившихся в Дар Калифа, я начал понимать древнюю систему трудоустройства, принятую на Востоке. Иногда ее называют «Жить за счет работающего Абдулы». Как только у кого-нибудь в семье появляется стоящая работа, все остальные бросают свои занятия и присасываются к нему как пиявки. В результате возникает замкнутый круг: ни одного нормального жалованья все равно не хватит. Чем дольше ты работаешь, тем больше денег тебе нужно, причем только лишь для того, чтобы содержать нахлебников. Каждый, кто имеет хороший дом и приличную работу, отягощен длинным списком лиц, живущих за его счет.

С каждым днем, прожитым сторожами и их семьями в наших дворовых постройках, слухи о том, что им улыбнулась удача, распространялись дальше чуть ли не во все стороны королевства. За первые два или три дня после переезда их посетили все близкие родственники. Они походили вокруг, посмотрели и вернулись назад в бидонвиль в свои лачуги.

К концу первой недели известие о том, что сторожа улучшили свои жилищные условия, распространилось уже повсюду. Родственники потянулись к ним со всех сторон. Четверо двоюродных братьев Османа прибыли из Надора, откуда целый день нужно было ехать на автобусе на северо-восток. Следующим с гор Высокого Атласа приехал дядя Хамзы, брат его матери, а за ним — тетя жены Османа. Прошло еще несколько дней, а поток родственников не ослабевал. Напротив, тонкая струйка сменилась приливной волной. Каждый день сюда прибывали десятки дальних родственников и друзей, привлеченных мифом о роскошном жилье. Они добирались в Касабланку в неудобных междугородних автобусах, на тележках, запряженных ослами, в кузовах грузовиков с сеном и пешком.