Маркус Вольф. «Человек без лица» из Штази - [34]

Новые успехи

Главное управление внешней разведки МГБ ГДР вскоре добилось новых успехов в агентурном проникновении в центры противника.

Маркус Вольф пишет: «Для секретных служб противоборство с противной стороной является пиком их деятельности. Внедрение в сферу службы противника – её венцом, а проникновение противника в твою службу – обескураживающим поражением».

Ещё в период моей работы при Главном управлении разведки МГБ ГДР у друзей появился перспективный кандидат для возможного внедрения в спецслужбы ФРГ – Габриела Гаст (псевдоним «Гизела»).

О ней Маркус Вольф написал следующее:

«Габриела Гаст принадлежит к тем, с кем особенно трудно было порвать нити, связывавшие нас на протяжении десятилетий работы в разведке. Эта женщина была белой вороной, исключительным явлением в мире, где доминируют мужчины. Единственная женщина в западногерманской разведке, достигшая руководящего поста в качестве главного аналитика по Советскому Союзу и Восточной Европе, благодаря чему она стала для нас таким источником, о котором каждая разведка может только мечтать. Длительное время в её обязанность входило составление для канцлера сводного доклада по всей полученной информации.

При поверхностном знакомстве можно было легко поддаться опасности причислить Габи Гаст с её сложным характером, высоким интеллектом и образованностью к типу эмансипированной женщины с ярко выраженным тщеславием. Такой психологический портрет был бы, однако, совершенно чужд её сути. Потому что в нём не остаётся места её чуткости, неповторимости и отзывчивости по отношению к другим. Сотрудники моей службы, которые вышли на первый контакт с ней и встречались с ней чаще, чем это было возможно без угрозы делу, могли бы сказать больше, чем я, живи они сейчас. Они были умными людьми, отличавшимися не только терпением – основной добродетелью разведчика, но и большим психологическим чутьём. К Габи они относились по-отечески и были носителями того мировоззрения, которое стало её собственным. Через них Габи чувствовала свою принадлежность к сообществу, которое выступает за правое дело, за благородный идеал… Я неоднократно убеждался, что эта прочная идейная связь, как и для других людей буржуазного происхождения, связавших себя с нашей службой, была для неё определяющим мотивом.

Её чувство социальной ответственности не ограничивалось теорией: когда её брат с женой, взяв на воспитание ребёнка-инвалида, не нашли в себе сил выдержать такую эмоциональную нагрузку, Габи взяла на себя требовавшую столько времени и душевного напряжения заботу о мальчике, чтобы он не был отдан в приют».

Так, немецкие разведчики приобрели агента «Гизела», с которой лично встречался Маркус Вольф, в том числе и за рубежом.

«Гизела» 21 год добывала в аналитическом отделе БНД, которым она и руководила, ценные документальные материалы.

Этого суперагента выдал бежавший в 1990 году в ФРГ сотрудник разведки ГДР. Как написал Маркус Вольф в книге «Игра на чужом поле», предатель «дал решающую улику против Габи, поскольку слышал, как другие сотрудники говорили, что одна женщина с ребёнком-инвалидом в западногерманской разведке работает на нас»:

«Поздней осенью 1990 года она была арестована на австрийской границе.

После известия о её аресте, приведшего меня в состояние шока, я спрашивал себя, а не следовало ли мне отпустить её уже тогда, в середине 80-х годов, открыто поделиться с ней моими сомнениями и признаться, что «реальный социализм» уже и для меня стал миражом и я в него больше не могу верить? В письме из следственной тюрьме она обрисовала мне своё положение и особенно свой ужас, когда поняла, что её предал один из руководящих офицеров нашего центра, что случилось как раз то, что, согласно моим неоднократным заверениям, никогда и ни при каких обстоятельствах не должно было случиться.

Прошло два года между нашим обменом письмами и новой встречей на моём процессе. То, что её выступление в качестве свидетельницы, привезённой из тюрьмы, стало для неё большой нервной нагрузкой, было заметно. В перерыве мы смогли с ней побеседовать без помех и договорились встретиться как можно скорее, чтобы обсудить всё, что волновало. В начале февраля 1994 года дела сложились так, что Габи Гаст после сокращения наполовину срока заключения была выпущена на свободу. В конце марта она приехала ко мне. Мы часами гуляли и говорили до глубокой ночи.

Она постоянно возвращалась к тому, что мучило её на протяжении всех лет заключения: откуда допрашивавшие её следователи получили такие подробные сведения? Поведение Кара-Хайнца Шмидта, её Карличка (сотрудник МГБ ГДР, работавший с ней. – Н. В.), который в суде именовался совсем иначе, и её последнего ведущего офицера стало для неё тяжёлым разочарованием (они дали признательные показания. – Н. В.). Возвратившись домой, она написала мне, что наши беседы облегчили ей осмысление прошлого, хотя и принесли новые глубокие огорчения.

Правда может не только помогать, но и причинять боль. Именно в этом письме я вновь почувствовал незаурядность её характера и душевную чуткость. Поэтому я хотел бы верить, что на «пути познания»… не пропадёт то, что пришло на место нашей работы – дружба».