Маркус и Сигмунд - [22]

Маркус обернулся к Сигмунду.

— Я… — начал было он, но замолк. Больше ничего не надо было говорить. Иногда Сигмунд все понимал.

— Пойдем, Маркус, — сказал он. — Пошли в кино.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В воскресенье утром Маркуса разбудил голос Бенты, читающей рэп в гостиной. Зайдя в комнату, Маркус обнаружил сидюк, включенный на полную громкость, и Сигмунда, расхаживавшего взад-вперед. Он был в новом наряде и казался очень довольным жизнью.

— Что-то не сходится! — крикнул он.

— Что?

Сигмунд уменьшил звук.

— Не знаю что, но чего-то не хватает.

— Мне кажется, ты отлично выглядишь.

— Конечно, я выгляжу отлично, но я стремлюсь к совершенству.

— Ага.

— Можешь сказать, что не так?

— Нет, — ответил Маркус. — Я только что проснулся.

— Верно. Я приготовил завтрак.

— Ты приготовил завтрак?

— Да, не так-то это сложно, — ответил Сигмунд немного обреченно, — просто варишь пару яиц, жаришь хлеб в тостере и выжимаешь два-три апельсина. Можешь сам как-нибудь попробовать.

— Я уже пробовал, — сказал Маркус и пошел на кухню, где Сигмунд сам накрыл на стол.

Оба молчали за завтраком, но, поев, Сигмунд ударил кулаком о стол.

— Я не могу.

— Не можешь что?

— Пойти на концерт и увидеться с Бентой. Я не готов.

— Вчера казалось, ты абсолютно готов.

— Ты слышал такое слово «размышления»?

Маркус кивнул. Размышления были ему очень хорошо знакомы.

— Вчера я был счастлив, обнаружив в себе новую грань, — продолжал Сигмунд. — Сегодня же я чувствую, что должен развиваться дальше. Ты был прав, когда сказал, что я хорош только на восемьдесят четыре процента.

— По-моему, я сказал на все сто.

— Да, но сначала ты сказал на восемьдесят четыре.

— Ты уверен?

— Конечно уверен. Я никогда не забываю ни одного процента. И что нам делать?

— Позвонить Эллен Кристине и Муне, — предложил Маркус.

* * *

Девочки сидели на диване и смотрели на Сигмунда, только что закончившего танцевать. Маркус не мог обнаружить особенной разницы по сравнению с пятницей, но все равно ему казалось, что чего-то не хватает. То, что было спонтанной импровизацией позавчера, превратилось в повторение. С одеждой все было в порядке, чего-то не хватало в другом. Что-то в самой личности Сигмунда.

— Я понимаю, о чем ты, — сказала Муна.

Эллен Кристина кивнула.

— Не так много надо добавить, — заметила она.

— Да, — подтвердил Маркус. — Не хватает только точки над «i».

— Иди сюда, — сказала Эллен Кристина.

Сигмунд подошел к дивану. Эллен Кристина внимательно изучила его лицо.

— Наклонись.

Сигмунд наклонился, и ее озарило.

— Конечно, — сказала она. — Видишь, Муна?

Муна кивнула:

— Да, — согласилась она. — Ясно. Видишь, Маркус?

— Да, конечно, — сказал Маркус, который понятия не имел, о чем они говорили. — Вижу очень ясно.

— Расслабься, Сигмунд, — сказала Эллен Кристина. — Мы все устроим.

* * *

Весь понедельник Сигмунд был привычным самим собой. Во вторник он тоже пришел в школу в обычной одежде, но Маркус заметил, что в нем появилась какая-то напряженность, будто он собирается к зубному врачу ставить пломбы. Когда Маркус сообщил Бенте, что оба они идут на концерт, она сказала, что будет очень рада. Она боялась, что Сигмунд не будет с ней разговаривать после ее «хрю-хрю» у ворот школы, когда он стоял и размахивал хвостом. Маркус объяснил, что Сигмунд совсем не обиделся, просто он не хотел встречаться с ней, не будучи готовым. Бента спросила, что он имеет в виду, и Маркус ответил, что она сама завтра все увидит и он больше ничего не скажет, чтобы она порадовалась.

В половине третьего Сигмунд, Маркус, Муна и Эллен Кристина сидели в автобусе. Сигмунд был бледен и молчалив, а Эллен Кристина говорила, что бояться нечего и что ему не хватает именно этого.

* * *

Через четверть часа они стояли перед желтым деревянным домом на Бьёркевайен.

— Вы уверены, что это здесь? — спросил Сигмунд.

— Да, — ответил Маркус и показал на табличку, светившую красными буквами.

— Пошли, — сказала Эллен Кристина. — Заходите.

— Погоди, — сказал Сигмунд.

— Что такое? — спросила Муна.

— Ничего, — ответил Сигмунд и медленно вошел за остальными в дверь «Тату и пирсинг. Салон Роберта».

Они вошли в приемную, где стены были покрыты фотографиями довольных людей с татуировками и пирсингом. Маркус не совсем понимал, что может радовать в протыкании языка иголкой. Монс иногда цеплял записки булавками к дощечке над телефоном. Иногда булавки ослабевали и падали на пол. А что если иголка на языке ослабеет и упадет в горло? При этой неприятной мысли Маркус тут же принял решение, что никогда не даст прокалывать себе язык. Еще он заметил, что у многих мужчин на теле виднеется татуировка с женским именем, особенно часто на плече. Имело ли это смысл? Влюбленность ведь приходит и уходит. Если бы он сделал тату «Муна» на плече, когда был в нее влюблен, у него бы возникли проблемы, как только он влюбился в Эллен Кристину. И что бы он тогда стал делать? Пришлось бы выжигать и ее имя, чтобы доказать, что с Муной все кончено. А что бы он делал, когда влюбился в третью? Тогда бы пришлось идти к Роберту и получать новую татуху на плечо. Если бы место осталось. А если бы не осталось, пришлось бы переходить на новое плечо, и одна татуировка накладывалась бы на другую. И когда он вырастет, все его тело будет покрыто татуировками с именами девчонок, и его жена вряд ли захочет загорать рядом с ним на пляже. После женитьбы. Если он женится. Но он не женится. Маркус вздохнул с облегчением. Его это не касается. Он может расслабиться у Роберта. Он может выйти отсюда прежним Маркусом Симонсеном, а вот у Сигмунда не получится. Он тоже стоял и рассматривал фотографии всех проколотых и выжженных у Роберта. Он побледнел и потер бровь.