Марксизм во времена Маркса - [128]
Начиная с этих лет во Франции о Рабочей партии обычно говорится как о «марксистской фракции Социалистической партии в целом» либо как «рабочей марксистской партии»[237]. В свою очередь члены гедистской партии сами определяют себя как марксистов. Так, Дормуа, объявляя Геду в 1888 году о своем намерении не выставлять своей кандидатуры на парламентских выборах, но повести борьбу за место муниципального советника, объясняет это решение в следующих словах: «Ныне, как и вчера, я говорю вам: в муниципальный совет вернулся не Дормуа, а вся марксистская партия»[238]. 8 ноября того же года он точно так же пишет, докладывая Геду о ходе заседаний III Национального конгресса профсоюзов в Бордо: «Обладая прочным большинством, марксисты господствовали на конгрессе, и, хотя многие из делегатов не были марксистами… все наши резолюции были приняты единогласно»[239]. Со своей стороны Осип Цеткин, тоже гедист, в краткой истории социалистического движения во Франции после Парижской Коммуны, написанной в 1888 году на немецком языке для членов Социал-демократической партии Германии, говорит о членах французской партии как о «марксистах», отличая их от «бланкистов» и «независимых социалистов»[240].
Употребление терминов «марксист» и «марксизм» уточняется теперь и в рядах германской социал-демократии. Из уничижительных кличек они превращаются в положительные определения и в таком новом значении проникают в политический лексикон.
Эту смысловую эволюцию, совершившуюся за довольно краткий промежуток времени, следует рассматривать в связи с процессами глубокой перестройки рабочего движения в переходный период от I ко II Интернационалу. Открытая кризисом 1873 года «великая депрессия» ускорила конец прежних тенденций. Абстенционистское течение, захватившее было большинство в Международном товариществе рабочих после Гаагского конгресса, быстро утрачивает свои позиции; «антиавторитарная» же коалиция, сплотившаяся вокруг «федералистского» Международного товарищества рабочих, раскалывается в 1876 году. Сторонники участия в политической борьбе становятся вследствие этого большинством в рабочем движении; по примеру Социал-демократической партии Германии ускоряется процесс образования независимых рабочих партий, и меньше чем за десятилетие, в 1884 – 1892 годах, происходит становление главных европейских социалистических партий. Идеологический арсенал приобретает в этой связи новые функции; формирование рабочих партий создает предпосылки как для распространения, так и для восприятия марксизма, закладывающего основы их официальных идеологий: принцип политической борьбы как средство действия и самоутверждения и принцип классовой борьбы как неотъемлемая принадлежность их социально-политического облика и коллективного сознания.
Подобные перемены вызывают серьезные сдвиги и в восприимчивости массы социалистов. Восходящие к имени собственному термины «марксист» и «марксизм» уже не травмируют их убеждений, а, напротив, встречают у них благожелательный прием и даже сознательно берутся на вооружение для собственного выделения и отмежевания, тем более что после основания II Интернационала распространение марксизма и его растущая способность оказывать влияние на международное рабочее движение придают этим терминам новое содержание.
2. Распространение идей Маркса
Что представляли собой «марксианцы» в I Интернационале? Говорить о марксистах как о течении в рядах Международного товарищества рабочих значило бы следовать скорее полемическим доводам Бакунина, нежели правде фактов. Как это ни парадоксально, но именно называющая себя марксистской историография впоследствии взяла на вооружение подобного рода утверждения и придала им положительное значение с целью построения – с помощью причудливого смешения компонентов – некоей прямолинейной схемы распространения марксизма. Разумеется, вокруг Маркса как в Генеральном совете, так и в известном числе национальных секций группировались многочисленные деятели рабочего движения, составлявшие «партию Маркса». Однако, за редким исключением, даже те из них, кто открыто объявлял о собственной приверженности «школе Маркса» или считался «марксианцем», не разделяли или не знали его идей[241]. Даже самые близкие его сторонники, такие, как В. Либкнехт, признавали его руководящую роль, его политическую программу, но вовсе не были в силу всего этого марксистами.
В Генеральном совете, замечает Каутский, «особое направление Маркса было представлено в очень ограниченном виде». Лишь благодаря своему интеллектуальному превосходству и «искусству руководить людьми» Марксу удается добиться того, чтобы Международное товарищество рабочих следовало выработанному им стратегическому курсу[242]. Было бы ошибкой принимать фигуру самого Маркса, господствовавшую в Международном товариществе рабочих, за масштабы отражения его теоретических идей в сфере идеологии рабочего движения той поры. Личный авторитет Маркса в кругах социалистов был огромным. Он пользовался широчайшей известностью не только в верхушке Интернационала, но и среди его рядовых членов. Его научные способности и в особенности высокий уровень его экономического анализа признавались даже самыми непримиримыми его противниками. Бакунин доходил до утверждения, что Маркс – «одна из самых твердых, умных и влиятельных опор социализма, одна из самых сильных преград против вторжения в него каких бы то ни было буржуазных направлений и помыслов»
