Марксизм в России начинался со лжи - [8]

Маркс до конца дней своих стоял как раз на этой позиции... Энгельс же, как увидим далее, довольно скоро вернулся к тому взгляду, что главное решится в России только через Запад... Самостоятельной судьбы у нее, мол, нет. Разве Вы не заметили этого зигзага Энгельса? То ли с ним еще будет... «Вторая скрипка» вовсе нередко играла совсем иную мелодию.

Как бы там ни было, а Плеханов и его товарищи, будто заколдованные ошибочной брошюрой Энгельса о России, вряд ли могли предполагать, что, отвечая на письмо Засулич, Маркс поддержит (и даже разовьет) вовсе не их новообретенную (в духе «Капитала») позицию, а — как раз наоборот! — их вчерашний, народнический взгляд...

Получается, стало быть, что письмо Засулич от 16 февраля 1881 г. отправлено Марксу было не для того, чтобы приобрести в его лице союзника русскому народничеству, а чтобы легализовать Маркса в качестве единомышленника русских «марксистов».

Их стратегия в этом и определилась полностью: Россия, согласно их новому взгляду, пройдет от начала и до конца по дороге капиталистического развития. В этом и только в этом — закон истории, полагали они.

Вдруг — гром буквально с ясного неба: исходя из своих убеждений, Маркс в своем ответе им ударил именно по этой причудливо «марксистской» позиции своих новоявленных русских «учеников». Заявил им: позиция «Капитала» — это же не для русских условий! Маркс мог бы и повторить здесь известную фразу, адресованную им ранее тем, кто столь же резко искажал его взгляды: «Если это — марксизм, то я — не марксист...» Именно так оценил он утверждения, согласно которым Россия пройдет до последнего конца по дороге капиталистического Запада. Минуло уже более 100 лет с того времени — не пошла. И не пойдет!

Вот в этом-то его значении — полной и разочаровывающей неожиданности — и предстало ответное письмо Маркса пред ясны очи Плеханова и его группы. Хотя Вы, Раиса Павловна, и Ваши сторонники пытаетесь всю жизнь доказывать совсем иное, а Маркс проводил опровергающую Вас идею: политическая и экономическая сущность взглядов его применительно к России — это его учение о решающей роли коллективистской крестьянской общины в предстоявших тогда судьбах нашей страны.

Для Плеханова и его группы, — а эти люди к моменту получения ими ответа Маркса, не забудем, уже отошли от народничества, готовясь к созданию марксистского движения в России (в соответствии с их новой убежденностью именно в том, что страна уже вступила на западноевропейский тракт и никто ее с этого пути не сдвинет), — для приверженцев плехановской концепции признание Маркса (что его «Капитал» к тогдашней России, в сущности, не имеет отношения) могло принести лишь самое глубокое и безутешное разочарование. Если не больше! Фактически не мог не встать перед ними поистине гамлетовский вопрос: быть им или не быть? Но — как быть, если письмо Маркса будут знать другие люди? И как же при этом называть себя его «учениками», если есть этакое письмо?..

Вас, Раиса Павловна, видимо, даже и не занимали эти вопросы? Вы публиковали рукописи Маркса, а их надо же и верно комментировать! А Вы-то, выходит, и того не заметили, что не только Плеханов оказался против Маркса в вопросе о России, но и Энгельс... Вот именно от этого альянса (Плеханов — Энгельс) очень многое зависело. Энгельс раньше всех из марксистов стал предрекать России ее якобы предопределенное шествие вслед за Западной Европой. Мало того, после смерти Маркса в суждениях о России Энгельс, между прочим, не однажды оказывался и под обратным влиянием Плеханова — «великий Джордж» был, как известно, гениальный собеседник и не менее гениальный стилист. Этим он сразу же пришелся по душе умевшему ценить остроумие и юмор универсалисту Энгельсу и, конечно, стал наиболее влиятельным для него источником информации о России. Поскольку же Энгельс много раньше его высказал идею о решающей роли именно Западной Европы в перспективах России, то (по крайней мере, после смерти Маркса) Плеханов уже не мог не находить в единомыслии Энгельса по «русскому вопросу» уравновешивающую поддержку для себя. А может, также и моральное оправдание?

Пока, впрочем, воздержусь от категорического вывода. Приглашаю Вас обратить внимание и на следующее. Плеханов был исключительно внимателен (и целенаправлен) в своих рекомендациях Энгельсу по части «русских дел». Он убийственно и зло характеризует в письмах к Энгельсу каждого, кто не из ряда его единомышленников. Особенно народника Н. Ф. Даниельсона, постоянного русского корреспондента Маркса (а также и Энгельса). И Энгельс, в конце концов, меняет свое отношение к Даниельсону — собственно, последнему из тех, кто пытался (в частности, и в письмах к Энгельсу) отстаивать точку зрения Маркса на Россию... Между тем именно Даниельсону писал Маркс об общине уже в 1873 году! Собственно, Даниельсон был единственным, кто (из не входивших в окружение Плеханова и Энгельса людей) знал истинную (в смысле — тогда еще не опубликованную) позицию Маркса о России...

Энгельс обретает, стало быть, весьма одностороннюю и вдобавок тенденциозную информацию от Плеханова. Через все ту же Засулич Энгельс получает в 1885 г. книгу Плеханова «Наши разногласия», в которой ее автором беспощадно уничтожаются народники, а без упоминания имени — фактически и... сам К. Маркс! Однако Плеханов не мог же в самом деле запамятовать содержание утаенного им и его группой письма Маркса, где на главный вопрос — каким путем вероятнее всего пойдет Россия — дается ответ, что ее «пунктом возрождения» будет все-таки община. В книге «Наши разногласия» Плеханов поет безудержные дифирамбы именно Энгельсу за его поистине