Марксизм в России начинался со лжи - [42]

Уже в ранних своих работах Маркс исходил из того, что социальная справедливость существует только на первобытнообщинном уровне, ибо здесь общество просто еще и не имеет такого уровня развития, чтобы быть социально несправедливым, но оно не может обойтись без уравнительности. Справедливость же по отношению к каждому индивиду создается только в третьем пункте триадного процесса — когда коллективизм уже больше не нуждается и не выражается в уравнительности. Равенство в будущем может выражаться только в одном — в одинаково безграничных возможностях для становления любого человека творческой личностью. Между начальной точкой и последней, третьей, существует, иначе сказать, социальная однородность. Поэтому если начальная стадия, несмотря ни на что, сохраняется, переходя и в другую эпоху с сохранением своего качества, как и было с русской крестьянской общиной, то в социальном плане она сохраняет свои свойства сопричастности и близости ее к каждому человеку. Значит, как таковая она просто не может быть порицаема!

Плеханов, скорее всего, не догадывался о масштабах архивного наследия Маркса. Будь иначе, он не стал бы вводить себя в грех по сокрытию двухстраничного письма его…

Вот же что, как оказалось, предшествовало написанию этих Марксовых страниц. На фоне этого особенно жалка попытка Б. Интерберга и В. Твардовской посмеяться над утверждением, что Маркс видел для россиян программу не в «Капитале», а в том, что он явно стремился и старался внушить русским революционерам в его письмах в «Отечественные записки» (1877), к В. Засулич (1881), а также в предисловии к «Манифесту» (1882).

Предлагаю Вам, Раиса Павловна, наконец вникнуть хотя бы в размышления Маркса о факторах, благоприятных «для сохранения русской общины (путем ее развития)». Он писал о двух судьбах общины: во-первых, это когда она исчерпывает себя тем, что оказывается лишь переходной ступенью от первобытности к классовым обществам (отмирая, открывает путь к рабовладению, феодализму, капитализму); во-вторых, когда община сохраняется в своем патриархально-коллективистском качестве также и в условиях общества, разделенного на классы (ее роль тут меняется — она становится тормозом в развитии классового общества, в особенности — капиталистического). Во втором же случае община, разумеется, все равно подвергается опасности разрушения. Все зависит только от того, успевает ли даже и капитализм разрушить ее. Пример ее несокрушимости — русская община. «...Она, — писал Маркс, — не только является современницей капиталистического производства, но и пережила тот период, когда этот общественный строй сохранялся еще в неприкосновенности; теперь, наоборот, как и в Западной Европе, так и в Соединенных Штатах, он находится в борьбе и с наукой, и с народными массами, и с самими производительными силами, которые он порождает. Словом, перед ней капитализм — в состоянии кризиса, который окончится только уничтожением капитализма, возвращением современных обществ к “архаическому” типу общей собственности или, как говорит один американский писатель (Л. Морган), которого никак нельзя заподозрить в революционных тенденциях и который пользуется в своих исследованиях поддержкой вашингтонского правительства, — “новый строй”, к которому идет современное общество, “будет возрождением... в более совершенной форме... общества архаического типа”» (Соч., т. 19, с. 401— 402; курсив мой. — Г. К.).

Кстати, хотя Т. Грановский много раньше Л. Моргана открыл патриархальную общину как именно стадию развития человечества, переходную к рабовладению и феодализму, в основательности анализа и выводах, как видим, дальше идет Л. Морган.

Книга Л. Моргана «Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации» вышла в 1877 г. — Маркс на нее ссылается, как видим, в 1881 г., но интересно, что сам он писал об общине как о стадии развития («азиатском» способе производства) в 1857—1859 гг. Л. Морган служит ему тут, выходит, уже для подтверждения, в принципе, ему давно известного. Да и это — не самое раннее указание на то, что община объективно включена историей в свою первую триаду. Сам Гегель, правда, до такого вывода относительно триады не дошел, но достаточно того, что он указал на универсальность самого применения триады. Триадность исторического мышления, охватывающего пространственный и временной параметры человеческого бытия, впервые проглядывается у Маркса, между прочим, в «Экономическо-философских рукописях 1844 г.», хотя он и не ссылается на триаду. Стало быть, действительно, впервые совершенно определенно вывел разговор об общине на связь ее с глобально действующей триадой все-таки Чернышевский, а подвигли его на это исследования Грановского (писал обо всем этом Чернышевский, кстати, тоже в 1856—1858 гг.).

В статье «Сочинения Т. Н. Грановского. Том первый. Москва. 1856» Чернышевский особо выделяет очерк выдающегося историка «О родовом быте у древних германцев». Он пишет: «Факты, указанные Грановским... полагают конец многим ошибочным мнениям о совершенном, будто бы, различии славянской общины от общин, какие застает история у германских и кельтских племен» (Сочинения, М., т. 1, 1986, с. 327). Чернышевский в познаниях общества сильно возвысился над современниками, дав к Грановскому гениальный комментарий, который сам Грановский, возможно, просто и не успел дать. К тому же, как и другие ученые тогда и после, он тоже ограничивался доказательством лишь причастности России к общечеловеческим законам развития, а самобытность ее занимала его только в отрицательном плане, поскольку его оппоненты, славянофилы, в свою очередь, наоборот, ошибочно делали упор на том, что община — исключительно русское явление.