Маркс против русской революции - [22]

Одна из причин, по которым советские этнологи своими схоластическими дебатами о нациях и народах загнали себя в тупик, заключается в давлении формационного подхода. Маркс и Энгельс различали нации феодальные, крестьянские и буржуазные — значит, в СССР должны быть нации социалистические . В справочнике «Нации и национальные отношения в современном мире», вышедшем в 1990 г., говорится, что в России до 1917 г. было 7 капиталистических наций, а в СССР к моменту перестройки — 50 социалистических наций.

В результате уже вполне сформировавшаяся к послевоенному времени советская гражданская полиэтническая нация была названа народом — ведь не могут же социалистические нации раствориться в советской  нации? Не обладая статусом нации, советское общество лишилось очень многих важных политических прав в международном сообществе.

Однако в доктрине деления народов на революционные и реакционные этничность трактуется как сущность . Такое понимание народа как «сущности», совершенно отличное от традиционного для русской культуры, идет, видимо, от Великой французской революции, в ходе которой к народу были причислены лишь граждане  — те, кто революцию поддержал. Остальные были исключены из народа, сохранив лишь свою категорию подданных . Например, реакционные крестьяне в народ Франции не включались.

Видимо, такое резкое разделение населения одной страны на народ  и не-народ , то есть на две общности, каждая из которых воспринимается другой как «чужие», характерно именно для гражданского общества Запада. В концепции Локка при возникновении гражданского общества население делится на «республику собственников» и «неимущих» (на «расу богатых» и «расу бедных», на избранных и отверженных, на собственников и пролетариев и т.д.). Из этой антропологии, корнями уходящей в античность с ее обществом, разделенным на свободных и рабов, был легко перекинут мостик в антропологию классового  общества.

В сословном обществе царской России и в советском «почти неклассовом и почти не сословном» обществе понятие народа выросло из Православия и из космологии крестьянской общины. Оно было производным из понятий Родина-мать  и Отечество . Народ — надличностная и «вечная» общность всех тех, кто считал себя детьми Родины-матери и Отца-государства, которое персонифицировалось в лице «царя-батюшки» или другого «отца народа» (в том числе коллективного «царя» — Советов).

В норме, когда общество было в целом здорово, никакая общность людей из народа не исключалась. Как в христианстве «все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии», так и на земле все, «водимые духом Отечества», суть его дети и наследники. Все  они и есть народ. В периоды смут, войн и революций возникают кучки отщепенцев, отвергающих «дух Отечества» — они из народа выпадают (в пределе становятся «врагами народа»). Но это не связано с имущественным положением или образом жизни, критерием является именно отношение к Отечеству. Общепризнанным носителем духа народа было в России подавляющее большинство населения, собранное в однородную в культурном отношении общность — общинное крестьянство  (вообще, не отделившиеся от него мировоззренчески «дети семьи трудовой»).

К нашему несчастью, в советском обществоведении никогда не поднимался вопрос о генезисе народа, его составе и структуре, о критериях включения в него или исключения из него тех или иных групп и личностей. Интуитивные представления были «заморожены» как нечто естественное — точнее, как нечто, предначертанное судьбой. Возникновение народа воспринималось как таинство, народ был прекрасным творением, которому в душе поклонялись. Александр Блок писал уже накануне революции:

Народ — венец земного цвета,

Краса и радость всем цветам.

Наличие проблемы маскировалось в России именно огромным численным преобладанием трудового народа  — даже в начале ХХ века на 85 крестьян приходился 1 дворянин, прослойка буржуазии была ничтожной, а городские трудящиеся с крестьянами еще мировоззренчески не разошлись.

То, что проблема противостояния разных групп народа существовала, обнаруживалось в моменты раскола и социальных конфликтов. Тогда пели, хороня павших борцов: «Вы жертвою пали в борьбе роковой любви беззаветной к народу ». Павшие — жертва их любви к народу, а злодеи и угнетатели уже неявно исключались из народа. Противник в качестве последнего, явного предупреждения прямо сравнивался  с враждебным народом.

В ходе революции 1905- 1907 г. сход крестьян дер. Куниловой Тверской губ. написал в своем наказе: «Если Государственная дума не облегчит нас от злых врагов-помещиков, то придется нам, крестьянам, все земледельческие орудия перековать на военные штыки и на другие военные орудия и напомнить 1812 год, в котором наши предки защищали свою родину от врагов французов, а нам от злых кровопийных помещиков».

А наказ крестьян с. Никольского Орловского уезда и губернии в I Госдуму (июнь 1906 г.) гласил, исключая из народа правящую верхушку: «Если депутаты не истребуют от правительства исполнения народной воли, то народ сам найдет средства и силы завоевать свое счастье, но тогда вина, что родина временно впадет в пучину бедствий, ляжет не на народ, а на само слепое правительство и на бессильную думу, взявшую на свою совесть и страх действовать от имени народа» [46, с. 272].