Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - [63]

В Новолеушковской группа представилась генералу Корнилову и получила назначения: конные – в конную часть, а пешие – в Офицерский полк. Генерал Марков направил полковника Биркина, воск. ст. Аренда и Суровецкого, есаула Суровенкого и кадет: Дьяконова, Аренда, Мишустова, Невольского, Ульянова и Ажинова в 4-ю роту, где они составили отделение во взводе прапорщика Павленко.

* * *

Уже было далеко за полночь, а Офицерский полк с батареей все еще в походе. Дорога была хорошая, но дул холодный ветер. Усталость давала себя чувствовать. Вспоминалась солдатская песенка:

Хорошо служить в пехоте;

Впрочем очень чижало.

Короткие остановки мало облегчали. Одолевал сон. Вдруг длительная остановка: впереди задержка при переходе болотистой балки. Многие заснули. Даже резкий оклик генерала Маркова не сразу всех разбудил. Кое-кто задержался, приводя в порядок свою изорванную обувь; ему брошено короткое приказание:

– В первом же бою добыть цельные сапоги!

Отстающих нет; колонна идет в порядке. Беда, если «приспичило пойти до ветра» по большому делу: генерал Марков тут ничего не скажет, но догонять своих нелегко. Генерал Марков не может ехать спокойно: он должен быть всюду. И обоз он не оставляет без внимания. Он знает всех едущих на подводах.

– Что с вами? – обращается он к одному штабс-офицеру.

– Болен, Ваше превосходительство!

– Позвать доктора и сказать ему, чтобы он доложил мне о состоянии здоровья этого офицера! – После доклада доктора генерал Марков приказал передать «больному», что «армии такие больные не нужны».

Наконец вот и станица Старолеушковская, но арьергард должен ждать, пока вся армия втянется в нее. Досадно утомленным 30-верстным переходом в течение суток быть в степи на холоде и голодными. Но – «як треба, то треба».

27 февраля. Только под утро Офицерский полк и батарея втянулись в станицу и остановились в указанном им районе. Конечно, некоторым взводам пришлось сразу же идти в заставы и оставить надежды на отдых и еду.

Полковник Биркин со своим отделением был послан в заставу у мельницы и неожиданно нашел там заставу корниловцев в 10 человек. Корниловцы были в возбужденном состоянии. Оказалось, ночью на них натолкнулась колонна красных, шедшая в станицу, и они бесшумно разделались с нею: около сотни убитых лежало на дороге и стояло 5–6 захваченных подвод с оружием. Но быть смененными они не решились, так как не получили никакого уведомления об этом, и полковник Биркин с отделением вернулся в станицу. Отдохнуть ему опять не пришлось: армия уже выступала.

Пройдя еще 20 верст, армия пришла в станицу Ирклиевскую, и только здесь было объявлено о ночевке и даже добавлено – спокойной. Необходимость отдыха была огромна: ведь армией за полутора суток пройдено до 50 верст.

28 февраля. Объявлено о возможной дневке в станице, и, действительно, армия простояла не только весь день, но и еще одну ночь. Добровольцы основательно отдохнули.

Конечно, среди офицеров велись разговоры на темы, выдвигаемые походом. Прежде всего о безболезненном переходе Владикавказской железной дороги. Объяснение у всех одно: армию ведет генерал Корнилов. Затем – куда направляется армия? Тут – разногласия. Одни убеждены, как убеждены были и до перехода железной дороги: она идет на ст. Тихорецкая и изменила лишь направление удара на нее; другие утверждают, что теперь она идет на Екатеринодар и что для этого совершенно не нужно предварительно разбить Тихорецкую группу красных. В одном офицерском взводе по этому вопросу шел весьма горячий спор, и мир восстановил командир взвода, штабс-капитан Згривец своим обычным приемом: «Слышь! Почистите винтовки, а пойдем туда, куда прикажет генерала Корнилов».

1 марта. Утром армия двинулась по дороге на станицу Березанскую, имея в авангарде Корниловский ударный полк с батареей. Офицерский полк на этот раз шел почему-то в голове главных сил, что всем казалось новым за поход.

Впереди начался бой и, судя по стрельбе, серьезный. Колонна остановилась.

В это время бывший в голове колонны генерал Корнилов, обратившись к генералу Маркову, сказал:

– Помогите корниловцам! Если мы не собьем противника до вечера, мы будем окружены.

Тревога генерала Корнилова была понятна: он не думал, что красные будут оказывать упорное сопротивление армии в таком отдалении от железной дороги; не допускал мысли, что кубанские казаки будут на стороне красных, как случилось теперь. Оказалось, что противник не только обороняет станицу большими силами, но и сидит в окопах.

Генерал Марков выехал вперед. За ним Офицерский полк с батареей. Вскоре полк свернул с дороги и перестроился в боевой порядок. Выйдя на линию корниловцев, оба полка перешли в наступление. На фланге – конный дивизион.

Красные встретили полки жесточайшим ружейным и пулеметным огнем. Но цепи, не останавливаясь, спокойно, с винтовками на ремне, шли вперед; лишь изредка кто-нибудь на ходу давал выстрел-другой по важной цели. Красные не выдержали такого уверенного наступления и, сначала одиночками, а затем и всей своей массой, поднялись и бросились бежать, бросая пулеметы и винтовки.

Пройдя окопы красных на пологом гребне, добровольцы в 3–4 сотнях шагов увидели станицу, куда ныряли красные, укрываясь в постройках, садах, в огородах и в камышах пересекающей станицу речки. Конный дивизион обошел станицу и преследовал красных уже за ней. В станице вылавливали укрывшихся; иные платились жизнью, а на станичной площади старики-казаки поучали свою молодежь за помощь красным.