Марков: Наука умирать - [2]
Это было 12 января 1905. Начало операции под Сандепу. Позже, в своей книге «Сандепу» он писал:
«... и вновь наткнулись на ужасную картину убийства людей друг другом. Страшны, жутки, непонятны эти разбросанные, изувеченные, полураздетые трупы; ужасны раны, позы мёртвых и умирающих. Вон у входа лежит навзничь опрокинутый, в одном белье, с открытыми застывшими глазами, сломанной винтовкой в руках молодой японец; а здесь в стороне целых три трупа — беспорядочно наваленных чёрных человечков, кажущихся ещё миниатюрнее, чем при жизни. Сквозь выломанную раму фанзы несутся ноющие, слабые стоны недобитых, искалеченных существ...»
Из-за угла злополучной фанзы, из которой долетали предсмертные стоны, вышел вольнонаёмный в очках, в новой шинели, с винтовкой в руке и сказал, кивая на скрючившийся у его ног окровавленный труп японца:
— Этого я добил, господин штабс-капитан, — мучился бедняга за Великую Японию. В фанзе ещё есть живые. Слышите — стонут? Не хочется туда лезть — санитары должны прийти. Разрешите представиться, вольноопределяющийся 1-го Восточно-Сибирского полка Линьков.
Они вдвоём прошлись по деревне, разглядывая трупы японцев, некоторые валялись в одном белье.
— Китайцы раздевают, — сказал Линьков. — Нашим японские мундиры малы.
— Наших подобрали? — спросил Марков. — Может, их и не было? Внезапная ночная атака.
— Были. Я же участвовал. Один и сейчас лежит. Не нашли в кустах.
Русский солдат лежал на спине, с корками застывшей крови на груди, присохшими к серой шинели. Простое мужицкое лицо, светлые стёклышки открытых ледяных глаз, на лице — покой отмучившегося.
— Пригнали откуда-то с Рязанщины или Смоленщины, приказали убивать японцев, — сказал Линьков. — Он честно выполнял приказ.
— За Великую Россию, — осторожно сказал Марков, не утверждая и не спрашивая.
— Вы так считаете, господин штабс-капитан? А я думаю, что если б этот солдат знал, за что приходится умирать, он бы и винтовку давно бросил.
— Не понимаю вас, вольноопределяющийся.
— Сражаемся за то, что не нужно ни этому мужику, ни нам с вами.
— Такова наша доля солдатская, — попытался Марков смягчить вольнодумный разговор, — И прежде сражались за какое-нибудь испанское наследство. Помните историю?
— История движется. Люди стали интересоваться, за что воюют, за что голодают? Вы, конечно, читаете телеграммы из Петербурга? Знаете, что произошло 9 января[2]?
— По телеграммам трудно разобраться.
— Мне из-за речки уже машут — зовут. На прощанье окажу вам, что в одной редкой газетке прочитал: падение Порт-Артура есть начало падения царского самодержавия. До свиданья, господин штабс-капитан. Может быть, ещё встретимся, поговорим.
«Столичный болтун», — подумал тогда о нём Марков. Даже среди офицеров иной раз услышишь о том, как царя, в бытность его наследником, в Японии били бамбуковой палкой по голове. Не любит русский человек начальства.
Это был единственный успешный день операции под Сандепу. Введи Куропаткин[3] в бой 2-ю и 3-ю армии, как планировалось в диспозиции... Но он, конечно, не ввёл, и вообще всё делалось не так, как учили в Академии. Вместо отвлекающего боя в стороне от главного удара начали атаковать на главном направлении...
Уже 15 января Куропаткин приказал не просто прекратить наступление, а... отступать! Генштабистов разослали по дорогам в качестве колонновожатых, наблюдателей, маяков. Маркову поручили контролировать движение колонны на выходе из деревни Тутайцзы. Почти всю ночь он сверял карты и номера частей, грелся у костра с проходившими офицерами, ждал рассвета.
Словно с трудом взрезая замороженную землю, медленно выползал из-за горизонта малиновый диск, и не было от него тепла — не греет чужое солнце.
Из деревни вышла колонна 1-го Восточно-Сибирского полка. Марков представился командиру, сверил время и маршрут движения, потом стоял у дороги, благо ветер относил пыль в другую сторону. Все шли пешком, между ротами тянулись солдаты с носилками. «Казалось, двигаются не войска после боя, а какая-то грандиозная похоронная процессия», — написал позднее в своей книге Марков.
— Победу свою хороним, — задумчиво проговорил штабс-капитан.
— Потяжелее покойник, — прозвучал рядом знакомый голос Линькова.
— Потяжелее? А, вы опять за своё? В масштабе империи? Студенческие героические разговоры не можете забыть? Я всё это слышал. И о том, что войной с японцами император мстит им за тот случай, когда его в Японии ударили палкой. Об этом потихоньку и некоторые солдаты говорят.
Полк всё шёл и шёл мимо. Стучали солдатские сапоги по мёрзлой маньчжурской земле, выбивая красноватую пыль. Почти ни слова не услышишь в колонне. Лишь изредка команды: «Подтянись! Шире шаг». Маркову представлялось всё это неким тяжким, но необходимым движением, вокруг которого случайно возникали негромкие ненужные звуки. Разговор с Линьковым продолжался у костра, куда подкидывали доски от орудийного ящика. Вольноопределяющийся убеждённо пересказал причины возникновения войны.
Будто бы всё началось ещё в 1896 году, когда корейское правительство выдало владивостокскому купцу Бриннеру концессию на право эксплуатации казённых лесов на корейской стороне рек Тумэнь-Ула и Ялу-Цзян и на острове Дажелет. Через год императорский кабинет выкупил концессию у купца, а для того чтобы скрыть участие двора в коммерческих махинациях, концессия была фиктивно перепродана поверенному в делах русского посольства в Сеуле Матюхину. Уполномоченный императора по Дальнему Востоку Безобразов, великий князь Владимир Александрович и другие приближённые ко двору убедили Николая в том, что надо переодеть 20 тысяч русских солдат в форму леечных рабочих и захватить 5 тысяч квадратных вёрст территории, определённой концессией. Безобразов убеждал императора, что уже в 1904 году будет выручено миллион рублей чистой прибыли. Японцы попросили не лезть на корейскую территорию, но Николая авантюристы убедили не уступать каким-то макакам, и началась война.
Удивительно тонкий и глубокий роман В. Рынкевича — об ироничном мастере сумрачной поры России, мастере тихих драм и трагедий человеческой жизни, мастере сцены и нового театра. Это роман о любви земной и возвышенной, о жизни и смерти, о судьбах героев литературных и героев реальных — словом, о великом писателе, имя которому Антон Павлович Чехов.
Повесть "Пальмовые листья" посвящена офицерам Советской Армии послевоенных лет.
Новый роман современного писателя-историка Владимира Рынкевича посвящён жизни и деятельности одного из лидеров Белого Движения, генерала от инфантерии А.П. Кутепова (1882-1930).
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
В книге «Повесть о школяре Иве» вы прочтете много интересного и любопытного о жизни средневековой Франции Герой повести — молодой француз Ив, в силу неожиданных обстоятельств путешествует по всей стране: то он попадает в шумный Париж, и вы вместе с ним знакомитесь со школярами и ремесленниками, торговцами, странствующими жонглерами и монахами, то попадаете на поединок двух рыцарей. После этого вы увидите героя смелым и стойким участником крестьянского движения. Увидите жизнь простого народа и картину жестокого побоища междоусобной рыцарской войны.Написал эту книгу Владимир Николаевич Владимиров, известный юным читателям по роману «Последний консул», изданному Детгизом в 1957 году.
Роман основан на подлинных сведениях Мухаммада ат-Табари и Ахмада ал-Балазури – крупнейших арабских историков Средневековья, а также персидского летописца Мухаммада Наршахи.
Роман является третьей, завершающей частью трилогии о трудном пути полковника Генерального штаба царской армии Алексея Соколова и других представителей прогрессивной части офицерства в Красную Армию, на службу революционному народу. Сюжетную канву романа составляет антидинастический заговор буржуазии, рвущейся к политической власти, в свою очередь, сметенной с исторической арены волной революции. Вторую сюжетную линию составляют интриги У. Черчилля и других империалистических политиков против России, и особенно против Советской России, соперничество и борьба разведок воюющих держав.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
«Впервые я познакомился с Терри Пэттеном в связи с делом Паттерсона-Пратта о подлоге, и в то время, когда я был наиболее склонен отказаться от такого удовольствия.Наша фирма редко занималась уголовными делами, но члены семьи Паттерсон были давними клиентами, и когда пришла беда, они, разумеется, обратились к нам. При других обстоятельствах такое важное дело поручили бы кому-нибудь постарше, однако так случилось, что именно я составил завещание для Паттерсона-старшего в вечер накануне его самоубийства, поэтому на меня и была переложена основная тяжесть работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об одном из самых известных деятелей российской истории начала XX в., легендарном «генерале террора» Борисе Савинкове (1879—1925), рассказывает новый роман современного писателя А. Савеличева.
Новый роман известного писателя-историка Алексея Шишова посвящён выдающемуся полководцу, герою Русско-японской и Первой мировой войн, одному из лидеров «Белого движения» Н. Н. Юденичу (1862-1933). Впервые на русском языке подробнейшим образом прослеживается весь жизненный путь генерала от инфантерии Юденича. Убедительность и достоверность книге придают широко используемые документы: боевые приказы, донесения, выдержки из писем, дневников, газет и многие другие.
Новый роман Анатолия Марченко посвящён жизни и деятельности одного из лидеров «Белого движения» А. И. Деникина (1872—1947). Сторонник монархии, он тем не менее приветствовал февральскую революцию, видя в ней определённый прогресс, но последовавшие затем разрушительные для России события заставили его встать на путь вооружённой борьбы с новой властью... Этот роман — попытка восстановления исторической справедливости. Убедительность и достоверность ему придают используемые документы: выдержки из писем, дневников, книг Деникина «Очерки русской смуты» и «Путь русского офицера».
Потомок старинного кого дворянского рода остался в истории XX века как последний Главнокомандующий Вооружёнными Силами Юга России во время Гражданской войны. Роман-хроника современного писателя-историка С. Карпенко повествует о жизни и судьбе одного из лидеров Белого движения, генерала Петра Николаевича Врангеля (1878—1928). Центральное место занимает подробный рассказ о периоде с января 1918 г. по февраль 1919 г.: в это время Врангель вступил в Добровольческую армию, быстро выдвинулся в ряд старших начальников и приобрёл широкую известность в войсках и в тылу.