Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - [59]

— Монсеньор, — холодно ответил доктор, — я привязан к маркизе де Помпадур и останусь с ней даже в изгнании.

С этим словами он вышел. Граф д’Аржансон помрачнел, но мадам д’Эстрад поспешила его успокоить:

— Он нас не выдаст. Я слишком хорошо его знаю.

Доктор Кенэ действительно был порядочным человеком и никогда никого не предавал. Но планам заговорщиков все равно не суждено было сбыться. Некие «доброжелатели» передали маркизе де Помпадур неоспоримый компромат на мадам де Шуазель-Романэ — письмо короля, ардесованное своей новой любовнице.

Кто были эти «доброжелатели», догадаться несложно. У маркизы де Помпадур при дворе было не так уж и много союзников. Немаловажную роль в этой истории сыграл герцог де Шуазель. Бесстыдное поведение его юной родственницы вызвало у него чувство глубокого отвращения. Юная дурочка, желая похвастаться своей победой, показала ему злополучное письмо короля. Де Шуазель попросил у нее это письмо якобы для того, чтобы повнимательнее его прочитать и хорошенько все обдумать. Простушка, не подозревая подвоха, согласилась.

Дальнейшее поведение де Шуазеля можно трактовать двояко. С одной стороны, выдвижение родственницы было ему очень выгодно. Действительно, если бы мадам де Шуазель-Романэ стала официальной фавориткой короля, его возможности возросли бы многократно. Банальный царедворец поступил бы именно так. Но с другой стороны, де Шуазель дорожил честью своего рода и был очень обязан маркизе де Помпадур. В любом случае, он мгновенно понял, что в его жизни наступил момент истины. От того, как он сейчас поступит, зависело слишком многое.

Герцог положил королевское письмо в карман и отправился на поиски герцога де Гонто, старого друга маркизы, в свое время познакомившего их. Посовещавшись, они решили действовать вместе в интересах маркизы, пустив в ход «козырную карту». Де Гонто и стал тем самым «доброжелателем», показавшим маркизе письмо короля, а ее отношения с де Шаузелем после этого еще более упрочились. Они надолго стали близкими друзьями, союзниками и, говорят, даже… любовниками.

Получив в руки такой мощный козырь, маркиза де Помпадур устроила скандал, противостоять которому Людовик XV оказался не в состоянии.

Надо сказать, что далеко не все женщины умеют устраивать скандалы, а многие подобными акциями только все портят. Ведь что в скандале самое главное? Конечно, не сам скандал, а точное знание того, когда и как его нужно устраивать, то есть совсем не содержание, как многим кажется, а форма. Так вот, маркиза де Помпадур относилась к тому редкому типу женщин, которые этим искусством владели в совершенстве. Она выждала подходящий момент, когда король расслабился и не был готов к сопротивлению, и устроила ему форменную бурю. Решающим доводом, как и следовало ожидать, стало злополучное письмо. Когда король увидел его в руках маркизы, он рассвирепел и бросился искать мадам де Шуазель-Романэ…

Бедняге пришлось покинуть королевский дворец в тот же вечер. Граф д’Аржансон по этому поводу написал:

«Мадам Помпадур изгнала Шуазель-Романэ, как маленькую шлюху, которая плохо себя повела, позарившись на короля».

Через полгода она умерла при родах. Несчастной в это время не было и девятнадцати лет. Поговаривали, что ее отравил герцог де Шуазель, но подобное обвинение вряд ли даже заслуживает внимания. А вот ее муж, виновный разве что в не самом удачном выборе жены, был арестован и посажен в Бастилию.

* * *

Столь достойно проявивший себя в этой истории доктор Франсуа Кенэ был личным врачом маркизы де Помпадур и одним из придворных медиков короля. Постоянно живя в Версале, этот сутулый, скромно одетый, всегда спокойный и слегка насмешливый человек знал много государственных и интимных тайн. Но доктор Кенэ умел молчать, и это его качество ценилось не меньше, чем его профессиональные способности.

Король любил «бордо», но по требованию Кенэ, который считал это красное вино слишком тяжелым для монаршего желудка, был вынужден отказаться от него. Однако за ужином он выпивал столько шампанского, что порой едва держался на ногах, отправляясь в покои маркизы. Несколько раз ему делалось дурно, и на этот случай всегда под рукой был доктор Кенэ. Одному ему известными средствами он облегчал состояние высокопоставленного пациента, одновременно успокаивая маркизу, которая дрожала от страха: а что будет, если король вдруг умрет в ее постели? Ее завтра же обвинят в убийстве! Кенэ деловито говорил:

— Не вижу никакой опасности. Королю только сорок лет. Вот если бы ему было лет шестьдесят, то я не поручился бы за его жизнь.

Многоопытный доктор, полечивший на своем веку и крестьянок, и дворянок, и лавочниц, и принцесс, понимал маркизу де Помпадур с полуслова.

В лечении доктор Кенэ предпочитал простые и естественные средства, во многом полагаясь на то, что давала природа. Его общественные и экономические идеи также вполне соответствовали этой черте характера. Ведь сам придуманный им термин «физиократия» означает власть природы (от греческих слов «физис» — природа, «кратос» — власть).

Людовик XV благоволил к Кенэ и ласково называл его «мой мыслитель». Он произвел доктора в дворянское звание и сам выбрал для него герб. В 1758 году король собственноручно сделал на ручном печатном станке, который доктор установил у него для физических упражнений (чем не прообраз современного тренажера), первые оттиски «Экономической таблицы» — сочинения, впоследствии прославившего имя Кенэ.