Маркиза де Ляполь - [3]

Подбежав к дороге, успела сделать лишь пару неловких прыжков, прежде чем услышала визг шин.

– Твою ж матрешку!

Боль казалось, впивалась в каждый участок кожи, выворачивала наизнанку.

Видела, как машина прибавляет скорости и уезжает, сверкнув на прощанье фарами. Вот так. Преступник сбежал, оставляя меня умирать. В своей смерти уже не сомневалась. Тепло разрасталось по телу, а дышать становилось все труднее. Поглощала воздух мелкими вдохами. Как же так?

Нет ни мужа, ни родителей, ни детей. Ничего не достигла в этой жизни, кроме медалей, которые никому не нужны. Так и запылятся на полке, пока кто-нибудь не выкинет. Жаль…

Почему-то картинки всей жизни так и не появились перед глазами. Ожидала их, веря россказням. Выходит, зря. Темнота пришла как теплое покрывало.

* * *

Чей-то монотонный голос резко выбросил меня в пустоту. Он что-то все жужжал и жужжал, словно пакостная назойливая муха. И не отмахнешься ведь. Ни рук нет, ни ног. Только темнота.

– Здравствуй, дитя.

– Кто здесь? – притаилась, не веря своим ушам.

Которых, к слову, в этой темноте тоже не было. И меня не было. И голоса…

– Никого, – ответили, усмехнувшись. – Жить хочешь?

– А кто ж не хочет? – спросила, не зная, чего ожидать.

Прекрасно помнила свою смерть, которая произошла буквально только что. Такое, наверное, и не забудешь, даже если сильно будешь стараться.

– Тогда запоминай. Сегодня ты родилась из Света. И пока служишь Свету, будешь жить.

– А…

– Не перебивай! Ты думаешь так легко две души держать? – вопросили грозно. – Так вот. О чем это я?

– О Свете, – подсказала в надежде, что глюк закончит свою речь и уйдет.

– Да-да. Тебе предстоит бороться с Тьмой, что по-хозяйски заняла весь мой мир. Справишься?

– А вы как думаете?

Ничего обещать не собиралась, пока не пойму, в чем дело. Весь этот абсурд походил на предсмертный бред.

– Да что за манера отвечать вопросом на вопрос?

– Я, между прочим, будущий следователь.

– О! Вредная значит. Тогда точно справишься! – уже открыто рассмеялся голос. – Ох, и не завидую я этим Темным…

Все вокруг завертелось, заклубилось. Ощущение, что сидишь в барабане стиральной машинки, не проходило. И мутило как-то уж очень реалистично. Яркий слепящий свет, точно автомобильные фары, ударил по глазам. Раз – и снова темнота. Только теперь и звуки посторонние слышно, и холод собачий ощущается.

Нашарив рукой что-то вроде покрывала, натянула ткань до самой шеи. Спать хотелось жуть как. И усталость такая, словно вагоны всю ночь разгружала.

– Очнулась, болезная? – громко спросили над самым ухом.

– Нет. – ответила нагло и даже не поняла, как вновь провалилась в темноту.

* * *

Поранция. Городок на окраине

Екатерина Громова

Проснулась от какой-то возни. Конечности затекли. Слишком твердая поверхность досталась мне сегодня в качестве спального места.

Повернувшись набок, приоткрыла глаза. В небольшой комнатке, больше похожей на запыленную кладовку, из угла в угол ходила дородная женщина. Она доставала из шкафа какие-то тряпки и аккуратно вешала их на спинку стула.

Прислушавшись к собственному организму, с удивлением поняла, что буквально напитана энергией, словно новые батарейки поставили в стратегическое место. Немного непривычным было отсутствие адекватной реакции на происходящее. Не чувствовала ни паники, ни подступающей истерики, будто все лишние эмоции выключили, оставив лишь самые главные.

Прекрасно осознавала, что умерла и чудесным образом воскресла, только бы понять, где именно воскресла. В том, что эта какая-то глушь, не сомневалась. Слишком все было простым.

– Проснулась, краса? – обернувшись, спросила женщина.

– А не должна была? – вопросила, прищурившись.

– Как чувствуешь себя?

– Хорошо. Только не помню ничего. Мы с вами где?

Глаза женщины расширились от удивления, а сама она так и замерла на месте с очередной тряпочкой в руках. Придерживаться именно такой политики вынудила логика. Амнезия – самый оптимальный вариант, когда просыпаешься неизвестно где. Тем более что ядовитый голосок помогать не спешил.

– В монастыре Святой Катринетты. Совсем-совсем ничего не помнишь?

– Совсем.

Немного помолчав, видимо, переваривая услышанное, мадам выдавала совсем уж непонятную для меня фразу:

– Оно и к лучшему, что не помнишь. Звать то тебя как, знаешь?

– Нет, – призналась честно.

– Замечательно.

– Позвольте, но что замечательного в амнезии?

– В чем? – не поняла монахиня.

– Почему хорошо, что имя не помню?

– Так не нужно оно тебе, девочка. Теперь зваться будешь так, как хозяин велит.

– Какой хозяин?

Вот какой-то такой подставы я и ожидала. Впутали неизвестно во что, а инструкции, как выпутываться, не выдали!

– Тот, которому ты в оплату долга идешь. Проиграл тебя папенька в карты, – совсем уж грустно ответила женщина, подтирая рукавом одинокую слезу на щеке. – Ладно, нечего прохлаждаться. Давай умывайся да завтракай.

Откинув грубое одеяло, поежилась. На пол ступать не спешила. Во-первых, холодом тянуло именно от него, а во-вторых, выглядел он чертовски грязным.

– А до умывальника далеко идти?

– Так зачем идти? Ведро около кровати стоит. Ковшик с водой на полке.

Смотрела на меня, как на пришибленную. В какой-то степени такой я себя и ощущала. Нет, конечно, ведром я пользоваться умела. На даче по детству все лето проводила, но то ребенком была, а сейчас…