Маркиз де Сад - [2]

В 26 лет он покидает двор, бросает свою блестящую военную карьеру, оставляет жену и ребенка, запирается в уединенном замке в Бретани, делает бессмысленные траты, предается мистике, заклинаниям чертей и т, п., впадает в половой разврат, становится педерастом, похитителем детей, убийцей, садистом, осквернителем трупов и т, д., обнаруживая при этом нередко бред величия, гордясь необычайностью и чудовищностью своих преступлений… Летопись говорит: он любил чтение, изящные искусства, имел богатые коллекции. Весьма возможно, что для него прототипом его мерзостей послужили аналогичные деяния римских императоров, подобно тому как, в свою очередь, жизнь и преступно-мерзкие деяния цезарей послужили прототипом для маркиза де Сада.

Рассказывают, что когда Карл VII, увидев его, уже судимого и преданного тюремному заключению, сказал ему: «Ах, Жиль, ничего подобного не было бы, если бы ты не покинул двора», — маршал ответил: «Государь, я оставил двор, ибо дьявол меня наталкивал на изнасилование и умерщвление дофина».

Последний век не остался без подражателей своим предшественникам и в области садизма. Мы имели их в лице уайтчепельского Джека-потрошителя в Лондоне и в последнее время в лице душителей в Париже и Будапеште.

28-летний Лежер в Париже завлек пятнадцатилетнюю девушку в лесную чащу, где задушил ее и напился ее крови. На вопрос следователя по поводу последнего обстоятельства он отвечал: «Мне хотелось пить».

Между женщинами было также немало тиранисток или садисток. Такова царица Тамара, прекрасная, как ангел, но коварная, как демон, которая завлекала в свой замок путешественников. Они проводили ночь в ее объятиях, а на следующее утро их трупы выбрасывались в Терек. По Пушкину, «Клеопатра была так развратна и так прекрасна, что многие купили ее ласку ценой жизни».

Иногда тиранизм эротический избирает своим объектом животных. Так, мальчик 12 лет заметил, что испытывает особенное удовольствие, когда душит кур, вследствие чего стал истреблять их массами, сваливая вину на хорька. Затем, уже взрослым, этот больной стал нападать на женщин и в тот момент, когда душил их, испытывал сладострастный спазм и имел извержение семени. Обыкновенно он отпускал своих жертв еще живыми, но в двух случаях задушил до смерти, так как эякуляция замедлилась. Он также вырывал у своих жертв волосы, раздирал внутренности и пил их кровь.

Gyurkoweczky передает такой случай. Мальчик 15 лет из благородной семьи страдал эпилепсией. Однажды оказалось, что мальчик этот за деньги нанял другого, своего приятеля 14 лет, подчиниться его прихоти, что тот и исполнил. Тогда у них происходили такие сцены: старший мальчик крепко щипал другого за предплечья, ягодицы и икры, так что тот начинал плакать; слезы эти еще больше возбуждали маленького садиста; продолжая правой рукой колотить приятеля, он левой онанировал. Это занятие доставляло ему несравненно большее удовольствие, чем простая мастурбация.

Иван Кедров приводит следующий случай Эйккартгаузена. Одна женщина, находя большое удовольствие в том, чтобы видеть на голом теле текущую кровь, нанимала за дорогую цену девочек и мальчиков для подобного рода операций. Но один раз наслаждение ее слишком долго продолжалось: она умертвила девочку и была за это казнена.

Наконец, как на типичнейшего эротического тираниста можно указать на Тиберия, у которого утонченнейший разврат сопровождался всякого рода жестокостями. Под конец его жизни из Каприи увозили массу трупов девушек и мальчиков, замученных бесстыдным стариком; их, по словам историков, увозили из дворца больше, чем привозили цветов и благовоний.

В 1891 г. в Париже судился некто Мишель Блох, торговец алмазами, миллионер, около 60 лет, женатый и отец двух взрослых дочерей. Он сам возбудил против себя дело благодаря гнусному поведению при расплате со своими жертвами. Одна из его прежних жертв неоднократно обращалась к нему письменно, требуя вознаграждения 180 фр. Вместо того чтобы удовлетворить ее скромное до смешного требование, Блох нашел целесообразным прибегнуть к помощи полиции для защиты от «вымогательства». Полиция вытребовала к себе молодую девушку, показания которой и дали вскоре повод выставить против Блоха обвинение в соблазнении несовершеннолетних к непотребным действиям и к насильственным актам. Из показаний свидетелей и судебного дознания получается следующая картина. Девочка была приведена в комнату сводницы и должна была совершенно раздеться вместе с двумя находящимися здесь сверстницами. Совершенно голые, все трое вступили в голубую комнату, где их ожидал пожилой господин. Этот господин и был Блох. Он принимал своих жертв, небрежно растянувшись на софе, в пеньюаре из розового атласа, богато украшенном белыми кружевами. Девушки приближались к нему каждая порознь, молча, с улыбкой на устах (это категорически требовалось). Им дали иглы, батистовые носовые платки и хлыст. Первая девочка должна была опуститься перед ним на колени, и он начал вкалывать ей иглы в грудь, ягодицы, почти во все части тела, в общем до 100 штук. Затем он сложил носовой платок в виде треугольника и укрепил его 20 иглами на груди молодой девушки так, что один кончик платка приходился между грудями, а оба других конца на плечах, и потом с одного размаха оторвал приколотый таким образом платок. Теперь только, по-видимому, достаточно разгорячившись, он набросился на молодую девушку, бил ее хлыстом, вырывал пучки волос на лобке, сжимал ей соски и т. п., наконец, удовлетворил себя на ней на глазах ее подруг. Последние тем временем должны были обтирать с него пот и принимать пластические позы. В заключение он отпустил всех трех девиц и вручил им гонорар в 40 франков. Впоследствии Блох производил эти сеансы в другом месте, платил девушке по 5 франков, а потом и совсем перестал платить.