Маркиз де Карабас. Женитьба Корбаля - [38]

— Это могут сделать за вас.

— И кто же, сударь? — с вызовом спросила виконтесса.

— Почем мне знать, кто! Вы сами говорили, что леса всей округи, кишат бандитами. Вы возьмете эскорт, мой генерал?

— Думаю, в качестве эскорта мне вполне достаточно госпожи виконтессы. Уверен, что она постоит за мою безопасность. Поехали, сударыня.

Он тронул коня шпорами, и они выехали со двора замка, оставив бригадира-богохульника пылать гневом до их возвращения. Со временем досада и недовольство Умберта не уменьшались, но он больше не повторял только что описанной сцены, хотя поводов к тому хватило с лихвой. В течение следующих дней генерал и виконтесса делались все более и более неразлучны, и их общение друг с другом недвусмысленно говорило о характере установившихся между ними отношений. Пока Умберт скрипел зубами и извивался от ярости, а Кантэн играл роль зрителя, с легким презрением взирающего на разыгрываемый перед ним спектакль, госпожа дю Грего, казалось, пребывает в блаженном неведении того, что безродный солдат-республиканец стал признанным любовником ее благородной дочери.

Однако Кантэн испытывал все большее раздражение оттого, что достижение его цели постоянно откладывается, и через четыре дня после приезда Гоша решился, наконец, разбить лед пренебрежения, которым окружила его виконтесса.

— Сударыня, сознание того, что я слишком долго злоупотребляю вашим гостеприимством, вынуждает меня побеспокоить вас напоминанием о цели моего пребывания здесь.

На лицо госпожи де Белланже набежала тень.

— Друг мой, надеюсь, вы не полагаете, что я беспричинно задерживаю вас. Мы не забыли о вашем деле. Но — увы! Все усилия Карадека оказались тщетны, и при нынешнем положении дел я не вижу, как это можно поправить. Ему удалось собрать лишь несколько сотен луидоров, которые вы можете получить, если пожелаете. Но это не составит и половины требуемой суммы.

Кантэн чувствовал, что она лукавит, и у нее просто пропало желание помочь ему. От такой неудачи сердце его упало, но гордость призывала стоически перенести ее.

— Раз вы говорите, что при нынешнем положении дел ничего нельзя исправить, то и для моего дальнейшего пребывания у вас нет никаких оснований.

— Увы! — вздохнула она. — Вы оказали нам честь своим посещением. Мы очень огорчены, что оно не принесло вам желанного результата.

Кантэн ответил на это вежливое лицемерие лицемерием столь же вежливым и отправился собираться в дорогу. Выехать он решил на следующее утро.

Вечером возвратился гонец, которого отправлял Умберт, приведя с собой эскорт из двухсот пятидесяти драгун. Таким образом, генерал Гош тоже лишился предлога провести еще один день в соблазнительном обществе Луизы дю Грего.

За ужином только двое из сидевших за столом пребывали в отличном расположении духа. То была маркиза, чья гордость втайне возмущалась привязанностью дочери к санкюлоту, как бы ни был он хорошо собою, и Умберт, чье отвращение к любовной связи его командира затмевали опасения, что Кэтлегон — с участием или без участия особы, которую он называл Госпожа Сирена, — расположенный в самом центре страны шуанов, станет для них смертельной ловушкой. Он выражал свое облегчение шумными шутками, от которых звенела царившая за столом тишина.

На следующее утро, пока отряд выстраивался внизу, на террасе были сказаны последние слова прощания. Маркиза не появилась. Проводить гостей она предоставила дочери.

Для Кантэна, который испросил разрешения Гоша ехать с его отрядом, пока им по пути, у виконтессы нашлось едва ли несколько слов в ответ на его благодарность за безрезультатное гостеприимство. Все ее мысли были устремлены к Гошу.

Ее лицо с темными кругами под заплаканными глазами несло на себе отпечаток бессонной ночи. В последний момент, когда Кантэн уже сидел в седле, она задержала генерала и увлекла его вглубь террасы, где их никто не мог услышать.

Бок о бок они дошли до конца террасы и долго там разговаривали. Казалось, она в чем-то его убеждала. Наконец они медленно пошли назад. На верхней ступени террасы Гош, зажав под мышкой шляпу с плюмажем, склонился над ее руками, которые сжимал в ладонях, и по очереди поцеловал их. Затем он проворно сбежал вниз, вскочил на коня и дал знак командиру драгун.

Громкие короткие приказы, разворот коней, лязг снаряжения, цоканье копыт — и вот отряд на марше, почти сразу перешедшем на рысь.

Генерал в окружении офицеров штаба скакал впереди; несколько раз он оборачивался и поднимал шляпу в ответ на прощальные взмахи рукой белой фигуры, которая по-прежнему стояла около балюстрады.

Кантэн понимал: это конец романа. И не только потому, что помнил виконта Белланже, живущего в Лондоне, но прежде всего потому, что Гош недавно женился и, по словам Умберта, очень привязан к жене. Если распутная аристократка, жаждущая утешения в своем полувдовьем одиночестве, соблазнив молодого республиканца, заставила его забыть о супружеской верности, то это, думал Кантэн, всего лишь временное помрачение, у которого не будет последствий.

Меньше чем через год ему предстояло убедиться, сколь поспешен был этот вывод и как непредсказуемо сложилась его собственная судьба благодаря последствиям события, которому он не придал ни малейшего значения.