Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - [7]

Наконец, Франц и Анна Амалия уложили свои вещи и принялись крепить к ней шар. День клонился к вечеру. Вот высыпали первые звёзды. Чёрное чудесное покрывало раскинулось у нас над головами. Тихо плескалась вода в речке. Неисчислимые полчища цикад пели хором мне свои песни. До моего уха долетали звук пощёлкивания какого-то инструмента, которым ловко орудовал мой новый друг, решившийся на отчаянное предприятие. Кажется, это были пассатижи.

Я тоже рад, что всё так заканчивается. Ведь и моя миссия теперь может считаться успешной. Вот горелка зажглась, Франц и Анна Амалия забрались в корзину.

— Ответьте, дорогой Франц, на мой последний вопрос.

— Всегда к вашим услугам, Алекс.

— Меня всегда интересовало, как изобретатель приходит к своему изобретению. Где скрыта эта тайна технического творчества? Иначе говоря, как вы догадались, что горячий воздух устремит шар ввысь?

— Я этого совершенно не понимаю, — ответил мой новый немецкий друг.

— То есть?

— То есть, я совершенно не могу взять в толк, каким образом эта штуковина работает, — отвечал Фурцель.

Признаюсь честно, меня такие слова заставили усомниться в честности говорившего.

— Да, но какая тонкая работа! Корзина сплетена искуснейшим мастером. Шёлк, из которого сделан шар, скроен настолько великолепно, будто сделан из одного куска! Ни единого шва не видно. Одна печка стоит целого состояния.

— Вот видите, — ответил Фурцель. — Поэтому шар полетит. Устройства, сделанные красиво, всегда работают. Почему — я сам понять не могу.

— А как же законы физики? Правило Архимеда? Об этом недавно была заметка в «Науке и Жизни».

— Дорогой Алекс, все устройства работают вопреки всякой логике. Если я начну вам объяснять принцип работы моих механизмов, то лишь сам запутаюсь. Я не совсем твёрдо уверен, что шар взлетит. Попытаем счастья.

«Неужели все изобретатели лишь только делают вид, что понимают, чем занимаются?» — мелькнуло в голове.

Тем временем Анна Амалия вывела Марию на улицу. Несчастное существо увидело свет божий. Я посмотрел в последний раз на неё. Глаза горели. Худое тельце поминутно дёргалось, будто в танце. Немалых трудов стоило Фурцелю перенести дочь в корзину и усадить там, связав верёвкою. Я заставил себя поглядеть на личико маленькой больной Марии. Она была настоящей красавицей в те минуты, когда приступы оставляли её. Какое горе для родителей! И как несправедлива бывает судьба не только ко взрослым, но особенно к детям! Знавший тайну творчества изобретатель не мог помочь собственной дочери.

— Так не забудьте того, что я вам говорил, — крикнул мне из корзины Фурцель.

— Прощай, Франц! Прощайте, Анна Амалия! Попутного ветра! — крикнул я.

Потом ухватился обеими руками за длинный канат, служивший якорем и примотал его конец к ближайшему дереву. Шар наполнился горячим дымом от печки. Я с трудом мог удерживать его на земле.

— Отпускай потихоньку, — крикнул мне Франц. — Теперь моя воздушная машина должна взлететь!

В глазах Анны Амалии стояли слёзы, мы помахали друг другу в последний раз. Вдруг из корзины раздался весёлый детский смех. Но смех длился недолго, его сменил жуткий нечеловеческий вой и гавканье. Внутренне содрогаясь, я поспешно отвязал якорь от дерева. Не знаю, слышал ли кто-то, кроме меня, страшный вопль одержимой.

Шар медленно взмыл в воздух и полетел, влекомый попутными течениями, в Германию. Путешествие обещало долгую дорогу, ибо наша пословица гласит: «Тише едешь — дальше будешь». А воздушные шары летают не быстро. Я ещё долго махал вслед моим новым друзьям рукой.

Когда шар скрылся из виду, время было уже позднее. Превозмогая усталость и боль в руках и ногах, я зажёг в моём новом доме свечи и отправился по этажам осматривать богатства. Со свойственной мне скрупулёзной точностью я принялся подсчитывать доставшуюся мне собственность. Начал с перечисления крупных предметов.

«Количество этажей в доме — 3»; «Количество жилых комнат — 6»; «Количество нежилых комнат — 4». Затем перешёл к более мелким вещам и сосчитал кровати. Их оказалось четыре. Много времени занял подсчёт подушек, одеял и постельного белья. Подробный список я приготовил для Вас, дорогой Александр Степанович. Когда занялся инвентаризацией кухонной утвари, за окном мелькнули какие-то тени. Я, признаюсь, не придал этому большого значения и вышел на улицу, держа подсвечник в левой руке, а блокнот в правой, чтобы в сарае подвергнуть учёту моих овец.

Но овцы, несмотря на мои усилия, бросались от меня в разные стороны. Так что я вконец утомился и отправился к себе в подвал — перекусить и отдохнуть. Я взял в подвале большой кусок свиного окорока, уселся на лавочку и собрался было насадить уже мясо на вилку, как вдруг сверху раздались звуки, имевшие своим происхождением попадание тяжёлого предмета в оконное стекло и вызвавшее разбитие последнего.

Поспешив наверх, я увидел, что дом окружён со всех сторон нерехтинцами. В свете факелов лица их были решительны и грозны.

— Где Фурцель? — крикнул мне какой-то человек, в котором я сразу признал местного поэта, который хотел угостить меня мутной жидкостью в самый первый день моего пребывания в городе.