Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - [26]

— Ваш протеже оказался и впрямь неплох, Алексей Максимович, беру свои слова назад.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — заметил писатель, улыбаясь. Похвала учёного и признание своей неправоты ему льстила. — Все живы, здоровы, не ранены.

— Да, бросьте вы, ваше благородие, отвечал Будённый, — самому аж противно, ушёл, подлец, от меня. Самого Будённого вокруг пальца обвёл, да, ещё и без усов оставил. Был бы я помоложе, была б ему сатисфакция.

Надеюсь, и в таком виде вы приглянётесь мисс Бейден, — проговорил Попов. — И, как говорят господа англичане, не станем лить слёзы над пролитым молоком.

Находившиеся в комнате гости время от времени вставали, чтобы поворошить уголь в камине. Но огонь неумолимо угасал, и больше не давал тепла. От свечей оставались жалкие огарки, грозившие потухнуть с минуты на минуту.

— Я думаю, пора идти спать, — произнёс Попов. — Утро вечера мудренее. Мне представляется, что нам и впрямь может грозить опасность. Дело принимает скверный оборот, и лучше всего позаботиться о переезде из гостиницы.

Глава VIII, в которой мы познакомимся с маркой Британских Виргинских островов, а изображение Маркони встретит своего исторического антипода

Однако заняться переездом нашим героям так и не пришлось. На следующий день после завтрака решено было оставить старый добрый «Лэнгхем» и предпринять осторожную вылазку в город, но не с целью поиска нового пристанища, а с целью ознакомления с обстановкой вокруг гостиницы. Будённый опасался, что его может разыскивать полиция. Решено было устроить себе место наблюдения на противоположной стороне улицы, в небольшом кафе с широкими окнами, выходившими на отель.

Так и поступили. Не прошло и двух часов, как в «Лэнгхем» вошёл бледного вида человек. В руке он нёс большую, нарядно запакованную коробку, похожую на рождественский подарок.

— Вон он! — закричал маршал, — указывая в сторону незнакомца. — Я его сразу признал!

Профессор приставил палец к губам. Наклонив голову, он глазами дал понять, что тот, ради кого затевалась экспедиция, вошёл в отель. В нервном ожидании, одна за другой, тянулись бесконечные минуты. Никто не осмеливался сказать ни слова.

— Давайте подождём немного, а затем придётся идти и брать его с поличным, — предложил профессор, прерывая молчание. — Думаю, трое взрослых мужчин справятся с одним негодяем.

— Да, я ему, стервецу, теперь провести себя не дам, — почти выкрикнул Будённый, давая волю клокотавшему в груди возбуждению. — Вот этой рукой рубану… Разрешите, профессор, я один его вам приведу?

— Не разрешаю, — ответил учёный. — Он сейчас в моём номере, больше ему быть негде. Сделаем так: я открою дверь. Фельдмаршал, вы держите его на прицеле, а вы, Алексей Максимович, если понадобится, зовите подмогу.

На том и сговорились.

Когда все трое ворвались в номер, Будённый присел на одно колено, вытянув руку с револьвером вперёд, а Попов произнёс сакраментальную фразу: «Сдавайтесь, вы окружены!». Алексей Максимович занял позицию чуть позади передовой группы, исполняя указание профессора бежать за помощью в случае необходимости. В нос ударил резкий запах. Взору вошедших открылась следующая картина.

У камина сидел бледный, подавленный молодой человек. Напротив, за письменным столом расположился второй: Невысокого роста грабитель в широкополой шляпе и тёмных очках, держал в каждой руке по старинному мушкету. Мушкеты нацелены были на человека у камина.

Один из мушкетов медленно развернулся в сторону маршала и взял Будённого на прицел, затем женский голос с хрипотцой, мешая русские выражения с английским, произнёс:

— What for hurry-scurry? Зайдите и закройте дверь. Я не люблю сквозняк.

Посередине комнаты лежала вскрытая рождественская коробка с подозрительного вида продолговатыми чёрными предметами. Из коробки шёл сильный запах селитры.

— Едрит-динамит! — крикнул Будённый, падая на пол.

— Кто вы, таинственная валькирия? — невозмутимо обратился Попов к женщине. А сомнений в том, что грабителя задержала именно женщина, у Александра Степановича не оставалось. — И что вы делаете в компании господина Маркони? Вы агент полиции?

— Нет, сэр.

— Но вы, я полагаю, застали преступника на месте преступления, — указал Попов на фигурку в углу.

— Да, сэр, — кивнула женщина. — Именно так, на месте преступления. Ещё бы секунда, и ему несдобровать. Но теперь он смирный, как ягнёнок. Передаю вам румпель, можете делать с ним, что хотите.

— А вы, господин Маркони, снова воспользовались отмычкой? — продолжал допрос Попов, обращаясь с вопросом к непрошеному гостю.

Маркони не отвечал, но этого и не требовалось. Всё было и так очевидно. Коробка, которую он притащил в номер, предназначалась Попову. Нетрудно себе представить, чем мог бы закончиться его визит, не вмешайся так кстати пришедшая на выручку таинственная незнакомка.

Наружность итальянца хорошо известна. Высокий выпуклый лоб, лицо бледное, узкое, нервное. Глаза смотрят прямо, испытующе, фигура скорее щуплая. Маркони сидел в углу у камина и подавленно молчал, словно ждал своего приговора. Молчание нарушила женщина. Она отложила оружие в сторону, сняла шляпу, и длинные золотистые волосы легли на её плечи. Из груди распластавшегося на полу маршала вырвался лёгкий стон, а Горький часто заморгал, даже лицо Попова чуть порозовело. Лишь бледный Маркони оставался внешне бесстрастен.