Марки. Филателистическая повесть. Книга 1 - [14]

— Как печально, что я не разделяю ваших взглядов, — покачала головой Диана, — Иначе я стала бы бороться вместе с вами за всеобщее счастье. Но я пессимистка и фаталистка, прогресс не вызывает у меня восторга. Скорее, отвращение.

— Помилуйте, как же можно, в наши дни не верить в прогресс! — запротестовал великий пролетарский писатель.

— Тем не менее, я помогу вам. Видите, вон там небольшую беседку? Беседка не пуста. Там находится сама Виктория со знаменитой чёрной марки.

— Неужели мы встретим самую известную в мире марку, известную как «чёрный пенни»? — Попов поглядел принцессе в глаза.

— Это самая великая из наших монархов, — кивнула Диана. — Между прочим, тоже женщина. Мне придётся поговорить с ней, и я думаю, она вам не откажет. Эта марка конца девятнадцатого века.

Процессия направилась туда, куда указала Диана. Перенесёмся и мы вслед за нашими героями.

Глава IV, в которой путешественники оказываются в столице не только Британии, но и столице мира филателистического

Когда все трое попали на улицу великого и ужасного города, взорам путешественников открылся Тауэр-Бридж. Их шубы и сапоги смотрелись экстравагантно и привлекали внимание многочисленных попрошаек, уличных продавцов и нищих, так что Будённому даже пришлось пару раз направить подзатыльником чумазых лондонских подростков на другую сторону дороги. Изобретатель радио с присущим ему любопытством озирался по сторонам и осматривал необычной красоты, грандиозный и величественный мост, на котором он так неожиданно очутился. Масштаб и сложность постройки подавляли воображение, раздавливали, превращали в букашку. Башни, соборы, шпили, величественные монументы торчали отовсюду, словно зубцы огромной марки, не умещающейся ни в один альбом. В первые минуты никто не мог вымолвить ни слова. Но потом все трое разом заговорили. Вокруг шумел и танцевал необычный город, такой необычный, что у Горького невольно вырвалось:

— Экое вавилонское столпотворение. Прямо Вавилондон.

Именно Вавилонское столпотворение открывалось взору любому приезжему в Лондон 1896-го года. Наговорившись и поделившись первыми впечатлениями от Лондона и вида толп снующего народа, снова замолчали. В шубах становилось жарковато, следовало бы найти пристанище, или, на худой конец, кэб. Пускай возница отвезёт в гостиницу. Все трое шли молча. Горький задумался о Диане, ему пришла неожиданно мысль, что образ Вассы Железновой стоит переделать. Больше грации и мягкости.

Прошли мост до самого конца, и тут взгляд Будённого упёрся в двухэтажное сооружение на колёсах, сколоченное из досок и крашеное зелёной краской. Перед путешествующими стояла знаменитая лондонская конка «даблдекер», известная тут под названием омнибуса. В народе её звали иначе «knifeboard», разделочной доской. Пассажиры на втором этаже сидели спиной друг другу и представляли собой с улицы забавное зрелище.

— А не подскажешь, братец, в отель поприличнее как нам проехать? — крикнул маршал человеку, лениво поглядывавшему по сторонам с козел.

Возница осмотрел сверху стоящих перед ним людей в шубах и странных головных уборах, говоривших по-русски. По-русски в филателистическом альбоме говорили все, но разговаривать самому со столь странными людьми кучеру пока не доводилось. В первую секунду он хотел огреть лошадь и тронуться с места. Он приподнял было руку с хлыстом, но внезапно пришедшая в голову мысль заставила руку опуститься. Виной тому был наряд незнакомцев, их шубы, шапки и невиданные волосатые сапоги мехом наружу. Глаза владельца конки сверкнули. Это же исследователи Северного полюса! Не содрать ли с них лишний шиллинг? Он поглядел на Попова и приподнял шляпу:

— Уж не сам ли мистер Амундсен пожаловал к нам?

— Мистер Амундсен остался дома, во льдах, а мы его помощники. С ледокола «Челюскин», — быстро нашёлся Будённый.

— Проходите, проходите. Для вас самые лучшие места, — засуетился возница. Ему одного взгляда на заезжих гостей вполне хватило. Он знал, что с нелондонцев всегда можно взять лишнего, а уж на людях в меховых шубах легко подзаработать втрое — впятеро обычного. — Желаете наверх или вниз? Я доставлю вас в прекрасный гранд-отель, не беспокойтесь. Я такой чести давненько не удостаивался, возить знаменитостей. Как вы сказали, вас зовут? Мистер Челюскин?

— Товарищ, — дружески протянул наверх руку Будённый. — Это вот Алексей Максимыч. А вот наш великий Александр Степанович, изобретатель радио.

Кучер снова приподнял котелок. Кажется, и пять «бобов» можно запросить:

— Добро пожаловать, господа, в мой омнибус.

— Посмотрим, как далеко завезёт нас карета прошлого, — улыбался Горький.

Все трое устроились наверху, чтобы получше рассмотреть город. Вскоре конка влилась в сплошной поток экипажей. Слева и справа нависали дома викторианской эпохи, столь подробно описанные в литературе, что мы не станем утруждать себя рассказом о бесчисленных лавках и кофейнях, пестревшими вывесками справа и слева. Золотые с чёрным буквы приглашали зайти на чашку кофе, отведать шоколаду и купить развесной индийский чай. Повсюду мелькали таблички магазинов пряностей. В нос ударяли запахи перца, кориандра и гвоздичного масла, имбиря, корицы и мускатного ореха. Сквозь удивительный букет запахов, мешанину одежд, какофонию звуков проступал дух этого города, мировой столицы Великой Империи.