Марк Твен - [5]

Эту картину Твен впоследствии запечатлел на страницах своего романа «Приключения Гекльберри Финна».

Многие тяжелые впечатления детства Твена связаны с существовавшим в Ганнибале рабством. Он вырос в окружении негритянских невольников, в тесном общении с ними и ко многим из них питал дружескую привязанность. «Все негры были нам друзья, а с ровесниками мы играли как настоящие товарищи, — вспоминал Твен в «Автобиографии»… — Чувства симпатии и уважения к ним сохранились у меня на протяжении шестидесяти лет и ничуть не пострадали за это время. Мне и теперь так же приятно видеть черное лицо, как и тогда» (12, 35).

Правда, жестокость рабовладельческих нравов не ощущалась в Ганнибале с такой остротой, как в штатах глубокого Юга. И родителям Твена и его старшему брату Ориону не чужды были аболиционистские устремления. В «Автобиографии» Твен рассказывает о мальчике-рабе, очень шумном и непоседливом, который находился в услужении в семье Клеменсов. Однажды Сэнди во всё горло затянул какую-то песню. Его пение раздражало Сэмюэля Клеменса, и он попросил мать унять певца. Миссис Клеменс ответила сыну: «… Он никогда больше не увидит свою мать; если он еще в состоянии петь, я не должна останавливать его, а радоваться. Если бы ты был постарше, ты бы меня понял и порадовался бы, что этот одинокий ребенок может шуметь» (12, 36).

И все же будущему писателю неоднократно случалось быть свидетелем жестокой расправы над неграми-рабами. Он видел, как шестеро мужчин избивали изнуренного, обессиленного беглеца, как рабовладелец за ничтожный проступок убил принадлежавшего ему негра.

Старший брат его приятеля Тома Бленкеншипа — Бен в течение двух недель прятал беглого негра в камышах, потихоньку доставляя ему пищу. Когда негра выследили, он помог ему бежать. Спасаясь от своих преследователей, негр утонул. На всю жизнь Твен запомнил и казнь аболициониста Гарди, которого осудили на смерть за укрывательство беглого раба.

Ненависть, которую Марк Твен на протяжении всей своей жизни питал ко всяким проявлениям расовой дискриминации, несомненно, впервые зародилась в его душе в связи с ранними впечатлениями детства.

Но детство Сэмюэля Клеменса кончилось очень рано. Ему было только двенадцать лет, когда умер его отец, и ему вместе с Орионом пришлось заботиться о содержании семьи. Будущий писатель изучил профессию наборщика, а когда Орион начал издавать собственную газету, сделался его помощником. Типографским делом он занимался в течение нескольких лет и в Ганнибале и в других городах. Странствующий наборщик, он разъезжал по многочисленным городам американского Запада и, сам не ведая о том, накапливал материал для своей будущей работы.

Юноше суждено было познать не только тяготы труда, но и его поэзию. Сэмюалю было двадцать лет, когда он стал лоцманом на Миссисипи. Могучая река издавна влекла его к себе. Еще ребенком он мечтал о профессии лоцмана, и теперь, когда мечта осуществилась, он с огромным интересом и подлинным вдохновением вникал в тайны этого трудного ремесла. Твен изучил все изгибы Миссисипи, научился водить пароход и в вечернем сумраке, и в ночной тьме, и под непроницаемой пеленой речного тумана.

Жизнь на Миссисипи принесла ему не только радость, но и тяжелые переживания, невосполнимую утрату: его младший брат Генри погиб во время взрыва парового котла. Твен тяжело переживал смерть брата особенно потому, что считал себя ее виновником: ведь именно он уговорил Генри стать лоцманом. И все-таки, хотя лоцманский период его жизни и был омрачен этой трагедией, Твен навсегда сохранил любовь к великой реке, навсегда она осталась для него символом свободы, вольности и независимости… Он водил пароходы по Миссисипи, когда разразилась война 1861 г. Молодой лоцман в это время еще плохо разбирался в политике. Не понимая сущности разногласий между Севером и Югом, он примкнул к южной армии, но в ее рядах оставался всего две недели… «Я был солдатом в течение двух недель в начале войны и был преследуем, как крыса, все это время…», — вспоминал он впоследствии.

Быть может, на Сэмюэля Клеменса отчасти повлияло и то обстоятельство, что близкие ему люди — лоцман Бигсби, обучивший его лоцманскому делу, а также Орион Клеменс — были убежденными сторонниками северян.

Оказавшись на положении дезертира, Твен вместе с Орионом, который получил место секретаря в Неваде, уехал в этот край серебра и золота.

Там, на дальнем Западе, неистовствовала «золотая лихорадка». Плененные мечтой о быстром обогащении, тысячи переселенцев с упорством и настойчивостью долбили киркой и лопатой каменистую землю.

«Золотой мираж» отуманил и Твена. «Если война оставит нас в покое, — писал он сестре, — я и Орион сделаем вас богатыми…» Его надежды не осуществились. Предпринятые им поиски серебряной руды не увенчались успехом. Но хотя карьера золотоискателя и не удалась Твену, его неослабевавшая трудовая активность, толкавшая его на путь самой разнообразной деятельности, реализовалась в других формах. Еще в пору своего сотрудничества с Орионом он печатал в газете небольшие статейки. Работа в провинциальных газетах и журналах («Территориел энтерпрайз», «Кресент», «Калифорнией») помогла Твену найти себя как писателя. Его талант, родившийся в гуще народной жизни, питался ее впечатлениями. Общение с трудовой Америкой определило характер его юмора, сюжеты, характеры и образы его ранних рассказов и фельетонов. Среди людей труда, окружавших его в годы юности, он нашел и первых почитателей своего дарования. Его юморески, воплощавшие народную жизнь в формах, ей внутренне соответствовавших, нравились фермерам, рудокопам и лесорубам Запада.