Марк Твен - [141]

Зону будущего Панамского канала империалисты США (рассматривали как орудие борьбы за гегемонию США не только в странах Южной Америки, но и в водах Атлантического и Тихого океанов. Недаром Рузвельт заявил в момент начала строительства канала: «Мы начали овладевать континентом».

Несмотря на единодушный и резкий протест народа и правительства Колумбии, в 1903 году в стране была инсценирована «революция», организаторами которой были президент Теодор Рузвельт и государственный секретарь Гэй[441]. Марионеточная республика Панама передала США «на вечные времена» канал и права на его эксплуатацию.

В 1904 году американскими войсками были захвачены земли Сан-Доминго, через три года — оккупирован Гондурас; финансовому контролю США были подчинены Венесуэла и Никарагуа.

Доллар овладел континентом.

История развития общественной мысли и литературы США конца XIX и начала XX века дает право говорить, что в области идеологии шла та же интенсивная и непрекращающаяся борьба между защитниками агрессий и прогрессивными силами страны, что и в политике, экономике. На рубеже двух столетий американская литература представляла собою враждебные друг Другу станы. Мерилом принадлежности к тому или другому лагерю являлось отношение писателей к господствующему классу и его антинародной деятельности.

Откровенно империалистическая внутренняя и внешняя политика буржуазии вызвала к жизни апологетическую литературу и журналистику. В 1902 году одна из самых крупных столичных газет, «Нью-йоркский дневник», на первой странице так изобразила приезд Пирпонта Моргана из Европы в Америку: небоскребы Нью-Йорка в сорок этажей и «дядя Сэм» в его традиционном костюме кланяются банкиру в пояс, а статуя Свободы с улыбкой протягивает свой факел, чтобы «хозяин» прикурил сигару. Надпись «Добро пожаловать» украшала этот лакейский рисунок.

Реакционная буржуазная литература эпохи империализма унаследовала от «нежного» реализма средства приукрашения действительности (образ «гармонической» Америки, идею о «несокрушимости» американского оптимизма, всегда преуспевающего героя, традиционно-счастливые развязки драматических положений). Но перед нею была поставлена новая задача: оправдать империалистическую экспансию.

Буржуазные реакционные ученые стройным хором славословили монополистов. Политэконом Генри К. Кэри твердил о гармонии экономических интересов хозяина и рабочего. Видный экономист Фрэнсис А. Уокер выдвигал «научные» доказательства того, что капитал — результат бережливости капиталиста, а проценты на капитал — естественное поощрение «за воздержание», проявленное накопителем. Американский социолог Уильям Грэхем Самнер, занимавший ведущее место в буржуазной социологии США, объявил, что бедность — «естественное состояние слабых и неспособных», как и богатство — удел деловитых и сильных. Американские магнаты капитала с восторгом подхватили «теорию» Самнера. Джеймс Хилл — железнодорожный «король» — заявил, что богатства железнодорожных компаний созданы на основании биологического закона о выживании наиболее приспособленных. Рокфеллер, расстреливавший бастовавших рабочих, выступал с проповедями в воскресных школах и поучал с кафедры: «Рост крупной фирмы — это выживание наиболее приспособленных… Роза, которую называют красою Америки, может быть выращена и достичь блеска и красоты, радующих взор, лишь ценою принесения в жертву маленьких почек, растущих вокруг нее. И это вовсе не плохая сторона деловой жизни. Это есть лишь осуществление закона природы, божественного закона»[442].

Реакционная доктрина, переносящая законы биологии на общественную жизнь, имела непосредственное отношение к некоторым формам развития реакционной буржуазной литературы — к «литературе красной крови» и к «деловой повести».

Создатели агрессивного «исторического» романа обращались к прошлому — временам пионерства — и уподобляли народные движения пионеров на Запад современным империалистическим агрессиям. Для этого привлекались расистские теории о «наибольшей пригодности американцев к господству», о том, что у них была и есть «красная», «бурно кипящая кровь», и поэтому «пространства штатов им тесны». Эта реакционная литература устанавливала идеал «стопроцентного американца» — расиста и захватчика, выдавала за «национальное» и «американское» всякое проявление насилия.

«Литература красной крови» была мутным потоком бульварного чтива; в ней превозносился «сильный» человек, преследующий обычно три цели: достичь богатства, власти и успеха у женщин. Среди представителей этой литературы выделялся Стюарт Уайт, создававший «героику» бизнесменства в своих романах «Завоеватели лесов», «Компаньон», «В стране молчания» и других. Стюарт Уайт — верный слуга империалистов — спустя некоторое время принялся за колониальные сюжеты; его герои в качестве «культуртрегеров» стали одерживать победы над дикими племенами Африки, населением Тихоокеанских островов. Романы Уайта — стандарт, характерный для реакционной «экзотики», которая в начале XX века стала наводнять книжный рынок, заполнять страницы журналов и массовых газет.

К 900-м годам в Америке создаются крупнейшие журнально-издательские тресты, поглощавшие мелкие издательские фирмы (одной из жертв и была фирма Уэбстера, принадлежавшая Марку Твену).