Марк - [17]

А затем он удирал через десятки планов, и я догонял его, цепляясь за дубль, подклеиваясь, находя астральные следы или просто внедряясь в его сознание.

– Иногда, – сказал он, – тебе захочется остаться одному или заглянуть в такое пространство, где постороннему глазу делать нечего. Я научу тебя сбивать сканеров со следа и подставлять вместо себя фантом, но помни, в институте имеются люди, которых этим не проймешь. Они могут вытянуть тебя из любого слоя отражений нашего мира. Впрочем, даже от них можно улизнуть, бросившись в бездну неизвестного.

Он учил меня многому, и я ловил на лету каждое слово. Казалось, что какая-то часть моего сознания уже знала все эти методы и техники. Дима рассказал мне о парадоксах времени и семи ловушках программируемых пространств, попав в которые, становишься пленником создателя данных отражений.

– Видишь ли, Марк, – смущенно сказал Дмитрий под конец нашей встречи. – У меня есть своя работа. Носиться с тобой по пространствам мне не очень интересно, и если ты согласишься, мы могли бы заключить джентльменское соглашение. Я научу тебя всему, что знаю, но наработкой навыков ты займешься самостоятельно. И мне важно, чтобы о нашей договоренности никто не знал.

У меня возражений не было. Я видел его дрожащие руки и понимал, о какой работе шла речь.

День пятый

Ее звали Гули. Моя ожившая мечта, сказочная птица в ветвях цветущей вишни, прохладный звонкий ручей на фоне жаркого дня. Что она делала с моим сердцем, с моими снами и грезами! Я мог часами смотреть в ее глаза. Я сгорал от любви, и потоки желания уносили меня к небесам при случайном прикосновении к ее руке. Грудь теснилась от счастья, ночь превращалась в цвет ее волос, а рассвет становился улыбкой Гули. Стрелы глаз, нежная гибкость и брови, что сон отнимали…

Эта девушка появилась в селении после налета боевиков на колонну беженцев из Ханы. Только она уцелела в той страшной бойне. И надо же!

За день до налета я сорвался со скалы, собирая целебные травы для бабушки. Мне повезло. Я легко отделался, содрав лишь кожу на боку. Десяток царапин и синяков, распухшая лодыжка и разбитая бровь – пустяк для мужчины.

Я помню то утро – первое ясное утро, когда надоевший дождь кончился, и редкие облака поднялись в голубую высь. Я помню утро, когда впервые увидел ее.

Нога болела. Я едва дошел до ступеней сторожевой башни и замер, наслаждаясь красотой этого места. Зеленый склон сбегал к источнику. Теплые камни, расписанные узорами лишайника; стрижи, рассекавшие воздух; и жужжание пчел в цветах, покрытых каплями росы. А над нами сияло бездонное синее небо, даря мир и покой, словно не было выстрелов в ночи и отблеска горевших машин.

– Эй!

Я оглянулся и увидел ее. Она стояла у изгороди Фарома. Легкое платье трепетало под порывами ветерка. Волосы рассыпались по плечам. Мне вспомнилась фея из сказки: «кораллы уст, жемчужины зубов…» Она смотрела на меня с удивлением и тревогой. Я неловко поднялся на ноги. Мне было неудобно за свое поцарапанное лицо. Не очень удачно для первой встречи. Впрочем, судьба всегда сбивала меня с ног, когда я мог познакомиться с хорошей девушкой. Смущенно пожав плечами, я заковылял в свой двор, но она догнала меня.

– Это ты! Это действительно ты?

Что я мог ей сказать? Слова застряли где-то в горле.

– Все было как в кошмарном сне, – зашептала она. – Я хотела броситься со скалы, но тут появился ты. А я все видела. Тряслась от страха, но не закрывала глаза.

По ее щекам покатились крупные слезы.

– Я сразу поверила, что ты спасешь меня. Просто по другому не могло случиться. Ты был как древний воин из фильма. Ад страшной ночи, крики, огни… и ты, спаситель, вышедший из мрака…

Слезинка на длинных ресницах сверкнула волшебной звездой. Она сжала руками мою ладонь и поднесла ее к своим губам. Я ничего не понимал. Той ночью многие мужчины ушли к дороге, но бабушка не пустила меня, да и какой я был ходок с больной ногой.

– Как тебя зовут? – спросила девушка.

– Марк.

Она дотронулась до моей разбитой брови, а потом, клянусь, поцеловала меня.

– Спасибо, Марк.

Мир зашатался под ногами. Я хотел что-то сказать. Она, наверное, путала меня с кем-то другим. Но это был мой первый поцелуй! И я стоял, открыв рот. Я смотрел ей вслед, пока она сбегала по узкой тропе к дому Фарома. Она обозналась. Я не знал, о каком спасении говорила девушка, но чувство безмерной радости наполняло меня по самую макушку. Смущение исчезло. На земле осталась только эта радость, и я благодарил синеву небес за подаренную встречу.

Мы виделись каждый день. Я шел к мосту у ручья и находил ее там. Старуха Гуне попросила починить крышу, и я весь день видел, как Гули стирала белье во дворе. Когда она поднимала голову, наши взгляды встречались. Проходили мгновения, долгие минуты, а мы смотрели друг на друга, пока из моих пальцев не сыпались гвозди или у нее не падал в воду отжатый платок.

Однажды я встретил Фарома и начал расспрашивать его о том, что случилось у дороги. Но он только покачал головой и сказал, что я, видимо, сильно ушибся, когда слетел со скалы. Многие люди странно посматривали на меня, и я не понимал причину этих взглядов. Сначала мне казалось, что они не одобряли моего внимания к Гули. Вернее, опасались, что я могу обидеть сироту. Однако Сото убедил меня в обратном. По его словам, я стал легендой этих мест. Он сказал, что по селам разнеслась весть о храбром юноше, который спас в бою прекрасную девушку.