Марьинская Аномалия - [21]

На окраине города Джейсон купил пива и еще одну водку. Почему-то все киоски и магазинчики по пути не работали, только один был открыт. Продавщица, подавая пластиковый баллон, посмотрела на него диким взглядом. Губы у нее дрожали. Джейсон, как мог, попытался ей объяснить, что американская демократия – это гут, парламент из вери вел, вива ля либерти, цурюк, цурюк бир, фак ю. Продавщица с треском захлопнула перед его носом окошко киоска. Патриотка, наверное.

Тоже можно понять. Он и сам патриот. Он за свою страну любому горло перегрызет, он такой. Джейеон чувствовал, что на старые дрожжи его уже хорошо ведет. Но за победу – святое дело!

«Этот День Победы порохом пропах», – напевал он вражью, но душевную песню, выбираясь из города по задворкам огородов.

На опушке подступающего к Марьинску леса Джейоон устроил себе временный КП и выпил пива. Хотел чуть-чуть, но двухлитровый баллон ушел как-то незаметно. Хорошо, что водка еще оставалась.

Что было дальше, он не очень отчетливо помнит. Замкнуло его. Бывает. Помнит только, что он все шел и шел, а рейнджеры все не появлялись и не появлялись. В памяти еще осталась бензоколонка, где какие-то люди заправляли черную «Волгу». Он спросил одного, в США, мол, в какую сторону идти, а тот его послал по матушке. Патриоты, фак их в бога душу…

Пол Джейсон протрезвел внезапно, рывком. Обнаружил себя бредущим по обочине какого-то загородного шоссе. В кармане он выявил бутылку водки, пистолет Макарова и немного денег. Тут же глотнул и приободрился.

Вдоль дороги стояли обычные российские леса. Было пустынно и тихо. Только навстречу ему шел какой-то замшелый дед, бодро постукивая посохом, не очищенным от березовой коры.

– Здорово, дедуня, – окликнул его бывший Петрович.

Дед остановился, перевел дух и внимательно посмотрел на него. Совсем старый дед, на лице как будто плесень зеленая. Бывает же. А глаза молодые, ехидные такие глазки.

– Здорово, коли не шутишь, – отозвался дед. – Здорово, американский разведчик, – сказал дед.

Джейсон удивился, но не слишком: слухи в Марьинске всегда расходились быстро.

– Наши далеко? – по-деловому спросил его Джейсон.

– Ваши-то? – удивился дед. – Далеко, милый, ох как далеко. За морем-окияном аж.

– А я где?

– Так ить на шоссейке, – подсказал дед. – Верстах в десяти от Марьинска.

Джейсон немного подумал. Вернее, просто помолчал для приличия, потому что ни одна конструктивная мысль, кроме того, что неплохо бы выпить водки, в голову не приходила.

– Выпить хочешь, дедушка? – спросил он.

– Выпить-то? Выпить кто же не хочет? Это я завсегда с моим удовольствием, – оживился дед, демонстрируя в улыбке желтые и крупные, как у лошади, зубы. Зеленая плесень у него на лице словно бы ожила и задвигалась.

Они выпили по нескольку глотков, передавая друг другу бутылку. Закурили, как полагается.

– Вот ты, милый, шпион правильный, – сказал вдруг дед. – С уважением, значит, к старому. Водки дал, хотя самому всегда мало. Пожалуй, пущу я тебя. Иди себе.

– Это как? – не понял Джейсон.

– А вот так. Морок меня зовут, дед Морок, слышал, нет?

Разведчик отрицательно помотал головой.

– Да где тебе, – дед не обиделся, – у вас на Оклахомщине про таких и не слышали. Здесь теперь тоже не знают, забыли. А я уже восемьсот годов вожу людишек вокруг да около себя. Морок я, морочу, значит, головы, завожу живые души в леса-болота. И татарву водил, и ляхов водил, и германцев, кого не водил только. Энти вот, на черной «Волге», тоже думают, что приедут. Шасть-шасть теперь туда-сюда. Нет бы выйти из машины, поклониться старому, рюмочку поднести, хлеб-соль на закусить, глядишь, и проехали бы…

Дед мелко захихикал, затрясся весь.

Надо же, как у него башню-то снесло с десятка глотков, удивился Джейсон. Татары, ляхи, восемьсот лет трудового стажа, черная «Волга» какая-то. Определенно, водку паленую подсунули.

– А куда мне идти, дедушка Морок? – осторожно, как у сумасшедшего, спросил он.

– Ты бы, милый, через лесок, вон туда, – показал посохом дед. – Там верстах в пяти железная дорога. Дальше знаешь как.

Джейсон действительно знал, как дальше. Было у него законспирированное окно на литовской границе. Только откуда об этом знает замшелый сумасшедший дед? Может, тоже наш? Только прикидывается. Впрочем, думать еще и об этом с похмелья сил не было.

– Ну, бывай здоров, дедуля, спасибо тебе.

– И тебе не хворать, американский разведчик.

А может, и не наш, соображал Джейсон, углубляясь в лес и ориентируясь на звук локомотивного гудка. Может, из английской резидентуры. Союзник, значит, по НАТО.

Остатки водки в бутылке согрели его и ободрили.

Больше в Марьинске про него не слышали.

* * *

До Марьинска запыленная «Волга» ФСБ добралась только на исходе третьего дня пути, когда все события в городе уже закончились.

За долгую дорогу Аня пришла к выводу о русском подобии Бермудского треугольника. Не зря же говорят – марьинская аномалия. Трошкин отстаивал идею искривления пространства, а полковник, блистая физическими формулами, рассказал о наложении временных измерений. Оказалось, в далеком прошлом он учился на физика-теоретика. Генерал Кабзюк свое мнение не высказывал. Но было видно, что ему тоже есть что сказать.