Маринисты - [32]

– Безусловно, док. Мы обязаны найти истину. Но поверьте – это риск, Бережнов, Я лично знаю ради чего рискую.

– Я лично то же, – и доктор хитро сощурил свои близорукие глазки. Разве мне истина менее дорога, чем вам.

Я без лишних слов пожал ему руку в ответ. На секунду устыдившись, что в первую очередь рискую ради любви, а не истины. Впрочем, это, возможно, одно и то же.

Док скрылся в спальне. А я прямиком направился к Марине. Мне хотелось видеть ее, вглядываться в дорогие черты лица, прикасаться к ее коже, по-прежнему пахнущей морем, к ее густым длинным волосам. Мне хотелось отвлечься хоть на секунду от этих сумасшедших мыслей, путанных вопросов, на которые я так и не мог найти ответ. Я приоткрыл дверь. Она не спала. Она улыбаясь смотрела на меня, словно знала, что я приду. И мне показалось – ей лучше.

– Мне, кажется, уже лучше, Тим. Может быть, завтра я уже встану.

– Обязательно встанешь, Марина. Иначе и быть не может. К тому же тебя завтра, – я, следуя примеру дока взглянул на часы, – нет, уже сегодня тебя ждет подарок.

– Правда, Тим? – ее глаза загорелись. – Ты мне подаришь картину? Да, Тим? Это правда, Тим? Я права?

– Ты всегда права, девочка моя. Никто так меня не понимает, как ты.

– Она красива, эта картина? Ну, что я спрашиваю, конечно, красива… – Это лучшее, что я сделал. Все лучшее – для тебя, Марина.

Она благодарно погладила меня по щеке.

– Расскажи, как ты жил эти годы, Тим?

Я поморщился.

– Разве я жил? Разве это можно назвать жизнью? Наша жизнь только начинается.

– Все можно назвать жизнью, Тим. Даже, если меня не будет, все равно останется жизнь. Знай это, Тим. И все равно я где-то буду. Ты это тоже знай…

– Перестань, Марина, – я слегка зажал ее рот ладонью. – Нас теперь ничто не сможет разлучить. Уж мне то поверь. Если судьба вновь свела нас, значит это надолго.

Я провел ладонью по ее лицу. Ее лицо было мокрым от слез. И она устало прикрыла глаза.

– Ничего больше не говори, моя девочка. И постарайся заснуть. Тебе теперь нечего бояться. К тому же совсем скоро ты увидишь мой подарок. Он, правда, прекрасен. Самойлов, видимо, тоже рисовал прекрасное. Жаль, что мы так и не увидим его картину.

Но Марина не отвечала. Она улыбалась во сне. И я, успокоенный ее безмятежной улыбкой, прикрыл за собой дверь.

Солнце уже всходило, сверкая утренними лучами на цветах, деревьях, пышных кустах, крышах домов. Деревня потихоньку просыпалась. Кричали петухи и звенели ведра. И я как никогда радовался этому будничному спокойному утру. Я наспех выпил кофе. Голова моя была ясное, чистой. И я отлично знал, что сегодня, сейчас завершу свою работу. В своих силах я уже был уверен. И я почти бегом направился к морю.

Я по-прежнему рисовал лунную ночь. Хотя солнечные лучи играли с волнами, отражались в море своими яркими красками. И море сверкало, море бурлило, море торжествовало. Оно праздновало победу над злом. Оно праздновало победу нашей любви. И уже на моей картине не только приливались слезы, слезы тоски, печали и несовершенства мира. Сквозь слезы моя картина ликовала, торжествовала и смеялась о совершенстве мира. Мне удалось соединить в ней самые несоединимые вещи. Слезы и радость, любовь и разлуку, красоту и безобразие. Мне удалось придумать мир, которого нет. Но который все знали. Мне удалось невозможное. Примирить жизнь со смертью, безгрешно и грех, черта с ангелом. Мне удалось поставить знак равенства между совершенством и несовершенством мира. Мне удалось то, что никому не удавалось. И в центре этого сумасшедшего, перепутанного мироздания была Марина. Как само воплощение этого мироздания. Сегодня я победил. Сегодня я был Богом. Я сумел разгадать тайну мира. И мир мне за это скоро скажет спасибо. И я отбросил кисть в сторону. И еще долго смотрел на картину. А утро звенело, смеялось и ликовало. И я благодарил Бога, что начался новый день.

Я бежал к дому доктора, прижимая к себе свое творение. Я широко распахнул дверь. Но было тихо. Доктор и Марина еще спали.

– Как можно спать в такое утро! – заорал на весь дом я.

– Тим, ты что ли? – услышал я недовольное бурчание Бережнова, из спальни. – Ты что, вообще никогда не спишь?

– С сегодняшнего дня – никогда! Я хочу продлить жизнь в два раза! – орал я.

– Ну-ну, флаг тебе в руки. Если ты с тем же успехом не сократишь жизнь в два раза.

Но я уже не слышал Бережнова. Я стремительно бросился по лестнице, вверх. И с грохотом распахнул дверь комнаты… Комната была пуста. Постель еще хранила следы ее тела. Постель еще пахла ее телом. Постель еще помнила тепло ее тела.

– Марина! Марина! Марина! – отчаянно кричал я, почти уже теряя рассудок. – Марина! Марина! – все слабее твердил я, бессильно опустившись на пол и прижавшись спиной к холодной стене.

– Марина… – я закрыл лицо руками. Марина.

Если бы не доктор – трудно сказать, какое будущее бы меня ждало. Он как-то сумел, нашел нужные фразы и нужное лекарство, чтобы меня успокоить.

– Она там, – я выпил залпом уже третью рюмку коньяка.

– Она там, док. Он ее вновь похитил. Она на яхте, Бережнов. И мы туда немедленно, сию же минуту отправимся! – я стукнул кулаком по столу так, что посуда зазвенела.