Маринисты - [24]
– Не сомневаюсь, что ты ее прекрасно напишешь, Голова. – я усмехнулся и на секунду задумался. – Но… Но, Голова, немой никак не мог отравить Самойлова. Никак! Пойми же! Он очень больной человек! И он обожал художника и это могут подтвердить все! Он… – я запнулся, чувствуя, что мои утверждения звучат вовсе неутвердительно. По я упрямо покачал головой. – Нет! Что ты! Нет, конечно! Зачем? Милый, бедный Слон.
– Милый славный Слон, милый славный доктор, – передразнил меня Голова. – Все у тебя милые и славные. И тем не менее кто-то из этих милых и славных людей замешан в убийстве, Тим.
– Ты о чем, Голова! Откуда такая уверенность! Вполне вероятно, что кто-то посторонний нацепил очки и шляпу. Вполне вероятно, что у кого-то постороннего были мотивы к преступлению, о которых мы даже не догадываемся. Например, кто-то украл бесценную картину Самойлова и его при этом прикокошил, а Марина об этом узнала – и ее тоже убрали. Всякое может быть, – строил я версии, в меру своих детективных способностей.
– Вероятно. Но не вполне. Согласись, Тим. Чтобы написать такое письмо, нужно хорошо знать Марину, хорошо знать о ваших отношениях, хорошо просто близко вас знать.
Мне нечего было ответить. Я шел нахмурившись, изредка подбивая ногой встречающиеся поганки. Они безропотно падали на дорогу и мне нисколько их не было жаль.
– Хотя… Хотя, возможны и другие версии, – процедил Голова.
– Что? – и надежда мелькнула в моих глазах. Мне так не хотелось, чтобы подозрения падали на моих лучших друзей.
– Хочется тебе этого или не хочется, Тим, но я не могу исключать возможности, что Марина кому-то подробно рассказывала о ваших отношениях. Тогда-то и на сцену может выйти совершенно посторонний человек.
Я попытался возразить, но задохнулся от возмущения, не находя слов.
– Не кипятись, Тим. Мы ничего не должны исключать. Даже то, что вообще всю кашу заварила Марина. Мертвой ее никто не видел. Девушка довольно странная, без фамилии, без адреса, без прошлого…
Но Голова так и не успел договорить. Я схватил его за плечи и стал лихорадочно их трясти. Мое лицо исказилось злобой. И я прошипел:
– Не смей! Слышишь, не смей!
Но Голова никак не отреагировал на мои отчаянные жесты. Он невозмутимо выжидал, пока я успокоюсь. И предложил закурить. Я с жадностью затянулся горьким дымом.
– Тим, если ты желаешь найти истину, ни один из путей, ведущих к ней ты исключить не имеешь права, какими бы розами он не был усажен. Как правило, именно путь, усаженный розами, оказывается самым колючим. Так что успокойся. И возьми себя в руки. В конце концов, я ничего не утверждаю. Но согласись. Сама мысль, что Марина вполне может оказаться живой, тебя должна ободрить.
Я не согласился.
– Я давным-давно расстался с этой надеждой. И у меня нет желания дважды переживать боль.
Голова ничего мне не посмел возразить. Он приостановился. И неожиданно указал в сторону поселка, от которого мы порядком уже отошли.
– А теперь, пожалуй, мне придется повернуть назад.
– Ты о чем, Голова?
– Мы не сделали самой простой вещи. Не узнали – отлучался ли в эти дни доктор. И если да – то куда. Ты со мной, Тим?
– Ты все-таки подозреваешь Бережнова?
– Просто с кого-то же надо начинать, – усмехнулся Голова.
– А начинать лучше всего с самого простого. Чтобы побыстрее сузить этот чертов круг. А круг не так уж велик. Немой, доктор, Марина и Неизвестный. Марину пока найти фактически невозможно, если она, конечно, жива. Неизвестного тоже сложно вычислить. Кроме того, что он четыре года назад приплывал сюда на паруснике, кроме его безвкусного грима – мы ничего о нем не знаем. Значит остаются немой и доктор. В немого, действительно, трудно поверить. Он – чокнутый и приступы его не поддельны. За время работы я наловчился разобраться в этом. И самое реальное, что можно выяснить на сегодняшний день – это Бережнов. С него-то мы и начнем. Ты со мной, Тим?
Моя голова раскалывалась на части. И я подумал, что такой гениальный сыщик, как Голова и без меня справится с таким простым делом. К тому же моя расколотая голова была настроена на иные мотивы. Мотивы моря, лунной ночи, смуглой девушки с раскосыми глазами. Мотивы, которые я должен вылить на холст. Мой друг со мной согласился. И уже вскоре, перебросившись парой незначительных фраз, мы шагали в разные стороны.
А я все писал и писал Марину. По памяти воссоздавая черты ее смуглого лица, что-то добавляя к ним и что-то убавляя раз и навсегда – как было угодно моей разгулявшейся фантазии… И помимо моей воли она выходила прекрасным невинным ангелом с синим-синим взглядом раскосых чистых глаз и одновременно в ней прочитывалось откровенное бесовское начало: темная тень на лице, распущенные длинные волосы, развевающиеся на ветру, жесткая складка у уголков крупных губ. Кто она? Ангел или бес? Фея или ведьма? Зло или добро мира? Я не знал. И я знал. Она – все. Все, что есть в мире. И она – отражение этих перемешанных красок мира, которые отделить одна от другой никому не удастся.
Солнце уже заходило. Но я пытался его перегнать. Мои глаза уже хуже видели. Но я со всей силы напрягал зрение. И не давал возможности солнцу заглушить мое разгулявшееся воображение.
Каждый человек хоть раз в жизни да пожелал забыть ЭТО. Неприятный эпизод, обиду, плохого человека, неблаговидный поступок и многое-многое другое. Чтобы в сухом остатке оказалось так, как у героя знаменитой кинокомедии: «тут – помню, а тут – не помню»… Вот и роман Елены Сазанович «Всё хоккей!», журнальный вариант которого увидел свет в недавнем номере литературного альманаха «Подвиг», посвящён не только хоккею. Вернее, не столько хоккею, сколько некоторым особенностям миропонимания, стимулирующим желания/способности забывать всё неприятное.Именно так и живёт главный герой (и антигерой одновременно) Талик – удачливый и даже талантливый хоккеист, имеющий всё и живущий как бог.
Впервые напечатана в 1997 г . в литературном журнале «Брызги шампанского». Вышла в авторском сборнике: «Улица вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
(Журнальный вариант опубликован в «Юности» 2002, № 3, 4, 6. Отрывок из романа вышел в сборнике «Московский год прозы-2014», изданный «Литературной газетой».)Этот роман был написан в смутные 90-е годы. И стал, практически, первым произведением, в котором честно и бескомпромиссно показано то страшное для нашей страны время. И все же это не политический бестселлер, а роман о любви, дружбе и предательстве. О целом поколении, на долю которого выпали все испытания тех беспокойных и переломных лет. Его можно без преувеличения сравнить с романом Эриха Мария Ремарка «Три товарища».
Впервые опубликован в литературном журнале "Юность" ( 1996 г ., № 4, 5, 6) под названием «Все дурное в ночи». В этом же году вышел отдельной книгой «Смертоносная чаша» (серия "Современный российский детектив") в издательстве "Локид", Москва.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.