Марина из Алого Рога - [70]
Іосифъ Козьмичъ не справился о ней, а когда въ столовой, предъ закускою, княгиня Солнцева обратилась въ нему съ любезнымъ вопросомъ: не будетъ-ли она имѣть случая увидѣть еще разъ предъ своимъ отъѣздомъ его прелестную дочь? онъ не имѣлъ силы сдержаться и, весь побагровѣвъ, отрѣзалъ: "не стоитъ она этой чести, ваше сіятельство!"…
Княгиня съ любопытствомъ повела на него глазами… "Ужь не заперъ-ли онъ ее?" промелькнуло у ней въ мысли, но она тотчасъ же разсудила, что, въ случаѣ чего-либо подобнаго, такія существа какъ Марина въ окошко выскакиваютъ, разбивъ это окно предварительно собственнною рукой, не боясь порѣзать ее о стекла, — и что слѣдовательно ни о какомъ насиліи со стороны господина Самойленки нечего думать, и что гнѣвная вспышка его вызвана была тѣмъ, напротивъ, сознаніемъ, что ничего съ нею не подѣлаешь...
Изъ-за чего могла произойти размолвка между отцомъ и дочерью, съ первой минуты отгадала это проницательная Дина. Ей стоило только взглянуть на мрачнаго, раздувавшаго ноздри и отдувавшагося словно въ водѣ Пужбольскаго, который, ни съ кѣмъ не говоря, шагалъ вдоль и поперекъ столовой, въ ожиданіи запоздавшаго супа… Неудача прописными буквами начертана. была для нея на его лицѣ…
Она значительно взглянула на Іосифа Козьмича — и еле замѣтно моргнула въ сторону князя…
Онъ гнѣвнымъ движеніемъ приподнялъ въ отвѣтъ свои слонообразныя плечи… Они поняли другъ друга.
— Это очень жаль, онъ отличный человѣкъ! сказала ему уже прямо Дина… — И вы не знаете отчего?…
Онъ промычалъ что-то сердитое, чего не разобрала, она, и снова пожалъ плечами.
— Нѣтъ-ли тутъ другаго, вы не замѣчали? медленно роняя слова, почти шепотомъ проговорила на это княгиня.
Онъ растерянно глянулъ въ ея загадочные, коварные
— Большое было бы несчастіе! съ тою же выразительною медлительностью пронизала она его какъ иглою и тутъ же, отойдя отъ него, обратилась къ Завалевскому съ какимъ-то ничего не значившимъ вопросомъ.
За обѣдомъ Дина рѣшилась, повидимому, окончательно очаровать господина Самойленку. Она повела рѣчь объ умныхъ людяхъ и повела такъ, что каждое ея слово кадило сладостнѣйшимъ ѳиміамомъ прямо въ носъ Іосифа Козьмича; она доказывала, что умный человѣкъ есть по преимуществу человѣкъ практическаго дѣла, что въ настоящую минуту Россіи нужны даже исключительно только эти, практическіе люди; что, къ сожалѣнію, наше такъ-называемое высшее сословіе практичнымъ быть никогда не умѣло, а еще менѣе отличается этимъ качествомъ то, что называетъ себя русскою интеллигенціею… "Весь этотъ противный споръ, говорила княгиня, который ведется въ газетахъ между консерваторами и прогрессистами, все это безсмысленно, все это Дымъ Тургенева, потому что спорятъ люди все того же закала, такіе же все идеалисты, съ тою только разницею, что одни преслѣдуютъ призракъ какой-то уже совсѣмъ не земной чистоты, а другіе прозрѣваютъ впереди идола такого же грубаго и неумытаго, какъ они сами… Вся надежда на тѣхъ, немногихъ, дѣйствительно умныхъ людей, которые просто занимаются толково своимъ личнымъ, ближайшимъ дѣломъ… Они одни, своимъ трудомъ, опытностью, энергіею, приносятъ пользу, поддерживаютъ другихъ своимъ примѣромъ, одни они спасители и благодѣтели…."
Сладки были такія рѣчи Іосифу Козьмичу: этотъ "дѣйствительно полезный человѣкъ, спаситель и благодѣтель" — это былъ онъ: такой авторитетъ, какъ эта умнѣйшая столичная дама, освѣщалъ, такъ сказать, избранный имъ практическій путь жизни, оправдывалъ и закрѣплялъ въ его сознаніи то чувство уваженія въ собственной особѣ, которое онъ лелѣялъ въ себѣ съ юныхъ лѣтъ, и не оставлялъ уже въ немъ ни малѣйшаго сомнѣнія на счетъ его превосходства надъ этими, сидѣвшими съ нимъ теперь за столомъ, безполезными "идеалистами…"
И Іосифъ Козьмичъ, скромно поддакивая "умнѣйшей дамѣ" то одобрительнымъ кивкомъ, то неопредѣленнымъ, но явно сочувственнымъ мычаньемъ, поглядывалъ избока на своего патрона и Пужбольскаго, стараясь угадать по выраженію ихъ лицъ то впечатлѣніе, какое могли производить на нихъ слова княгини. Но если въ этихъ словахъ ея заключалось тайное желаніе вызвать друзей нашихъ на споръ, или просто уколоть, задѣть ихъ, — то цѣль ея не была достигнута. Оба они едва-ли понимали, слышали, о чемъ говорилось… далеко бродили мысли Завалевскаго… Предъ Пужбольскимъ неотступно рисовалось окно, завѣшенное бѣлою сторой, съ большимъ на немъ букетомъ розъ, а за нею угадывался слишкомъ хорошо ему вѣдомый, прелестный женскій образъ съ распущенными волосами и неотразимымъ взглядомъ лучезарныхъ голубыхъ очей…
Ничего они оба не слышали, не понимали… За то Іосифъ Козьмичъ апробовалъ безусловно, а Солнцевъ въ подтвержденіе того, что говорилось его женою о пользѣ приносимой практическими людьми, принимался нѣсколько разъ, отъ полноты благодарнаго сердца, приводить въ примѣръ новаго знакомца своего Вермана, — "монополистъ" изловчился проиграть ему по грошевой игрѣ сто пятьдесятъ рублей съ полтиной, — но въ дальнѣйшемъ развитіи этихъ благодарныхъ своихъ отзывовъ былъ каждый разъ останавливаемъ безпощаднымъ взглядомъ своей супруги:- "не интересно и безтактно", говорилъ ему этотъ взглядъ… Онъ,
