Марианская впадина - [17]

– Да.

– Понимаю. Но это глупо.

– Почему?

– Ну а как вы сейчас отвлекаться будете?

– Сейчас вообще никак… Но я совсем не могла сосредоточиться.

– Но вам нужна какая-то структура. Чем вы занимаетесь в течение дня?

– Ну… как бы ничем.

– Что это за жизнь?

– … говорит мне человек, который вырыл на кладбище и украл сожженные останки своей подруги.

– Ну, я, по крайней мере, что-то делаю! И не забывайте, что я вас там встретил. Иначе вы бы сейчас не были здесь.

– Да, правильно. Вот видите, я тоже чем-то занимаюсь.

– А что вы там искали, на могиле брата?

Прежде чем я успела ответить, официант принес нам картофельные оладьи и напитки. Я ковыряла вилкой в картошке на тарелке и размышляла. А что я там, собственно, делала?

Первое, на что я надеялась, – что-то почувствовать, от чего наступило бы какое-то изменение. Чтобы я дальше как-то жила, а не плыла как планктон в глубокой темной воде океана – в ожидании быть съеденной какой-нибудь огромной рыбой. Чтобы закончилась эта мука. Я думала, на твоей реальной могиле, может быть, я найду какую-то опору. Действительность начнет просачиваться в мою душу, и этот постоянный шум сердечного мерцания наконец утихнет. Но ничего такого не случилось. Я и сидя там думала только о тебе, о том, что ты и я больше никогда не отправимся в путешествие, в статусе МЫ.

– Я не знаю, – ответила я Гельмуту.

В то время как моя тарелка больше походила на кровавое побоище после того, что я натворила вилкой, Гельмут разрезал оладьи на ровные кусочки, макал их в яблочное пюре и аккуратно отправлял в рот. У меня и на коленях валялись крошки. Я чувствовала, как Гельмут внимательно наблюдает за полем битвы на моей тарелке.

– А вы, похоже, безнадежный случай, так? – спросил он, и его опять стал душить кашель.

– Возможно. Да.

– Что вы будете делать, когда я довезу вас до дома? – поинтересовался он через пару секунд, когда кашель отпустил.

– Не знаю. Лягу спать. А потом посмотрим.

– А что с вашими родителями?

– Они в городе живут, где и вы.

– Они вам не помогают?

– Они думают, у меня все в порядке. Им и с собой хлопот хватает.

– Глупости. Родители чувствуют, когда что-то не так. Они себе наверняка места не находят.

Я молчала.

– В общем, я еду в Альпы, чтобы недалеко от дома моих родителей развеять пепел Хельги, а попутно еще взглянуть на некоторые места.

– Да, вы уже говорили.

– Да. И если хотите, можете поехать со мной.

Я уставилась на него, а он смотрел на свою теперь уже пустую тарелку, чтобы не встретиться со мной взглядом.

– У вас бы тогда появилось немного структуры, а мне помогли бы с Джуди и в остальном. Было бы хорошо.

– Хм-м…

Я раздумывала. Сначала я спросила себя, с чего вдруг Гельмут так изменил свою позицию. Он не походил на человека, который любит ездить в отпуск с кем-то и вообще быть с людьми. А потом я подумала, как буду чувствовать себя я. Горы я люблю, поэтому было бы неплохо. И потом, вдруг это поможет. Я подумала: может быть, это и есть то, что мне нужно. Я подумала: может, это и бредовая идея, но ведь что-то мне надо делать.

– Ладно, – просто сказала я, – но придется все равно ненадолго ко мне заехать. Мне кое-что надо захватить.

– У вас есть что-нибудь: палатка, спальный мешок, коврик туристический?

– Э-э, да, а что?

– Спать у меня в трейлере вы не будете.

– Что?

– Там места мало.

Я подумала о том, какая машина огромная, и от удивления подняла брови.

– Да, у меня еще пара ящиков и другие габаритные предметы с собой.

– Ла-адно, м-м-м… У меня есть экипировка.

– Очень хорошо.

– А в Альпах, ну, как бы это сказать, не слишком холодно для кемпинга?

– Ах, не замерзнете уж. Лето на дворе. Ночи становятся холоднее, это да, но не так уж высоко мы заберемся.

Перспектива – просто супер. Что ж, тогда можно отправляться.

8420

До моего дома мы добрались вечером, еще два раза останавливаясь, чтобы сходить в туалет. Якобы для Джуди, но я думаю, что эти остановки нужны были скорее Гельмуту. Мы решили переночевать в городе: он – в машине, я – у себя дома.

Я открыла дверь квартиры и сразу почувствовала этот специфический застоявшийся запах, и мне подумалось: склеп. Жалюзи были опущены, отчего, собственно, никто не пострадал, поскольку цветы на окнах засохли уже давно: я во время своей депрессии их не поливала. Я смотрела на хрусткие останки в горшках и чувствовала свою вину. Слава богу, я не держала домашних животных, если не считать рой плодовых мушек, поселившихся в моей кухне в тарелке с фруктами. Отгоняя от лица летающих вокруг меня насекомых, я пробралась к окну, лавируя между многоэтажками коробок от пиццы, подняла жалюзи и распахнула окно. Кислород. Слава богу! Перед собой я увидела серую стену дома напротив, составлявшего вид из моего окна, и подумала, что по возвращении из путешествия надо обязательно переехать в другое место. Сначала я хотела тарелку для фруктов оставить как есть, но потом подумала, что скажет Гельмут, когда поднимется утром, чтобы сходить в туалет и принять душ. Вероятно, он сразу позвонит в полицию.

Я достала из-под раковины рулон мешков для мусора и вспомнила, как ты маленьким однажды чуть не задохнулся с таким мешком. Мы играли в прятки, тебе было года четыре или пять. Ты придумал, что спрячешься, притворившись мусором, надел на голову пластиковый мешок и запутался в нем. Одна рука застряла в лямке мешка, и при каждом новом движении края пакета затягивались у тебя на шее все туже, и ты сильно испугался. Я услышала твой плач и успела вовремя тебя освободить, пока ты не провалился на дно Марианской впадины. Что я в тот момент подумала: я не допустила, чтобы твоя жизнь преждевременно оборвалась, и обеспечила тебе еще много, много времени на будущее. Что я знаю сегодня: прошло около пяти лет всего лишь, и черное Ничто тебя все-таки унесло.