Марго Мертц все уладит - [62]

– Э-э-э… Миссис Блай говорила, вы любите настольные игры?

Тоби удивился и неожиданно ответил:

– Ух ты! Карен про меня рассказывает? Здорово… Ну… Я-то их люблю, а вот по тебе не скажешь. Люди редко разделяют мои увлечения…

Он нарочито зевнул.

Не купился. Чем же его взять?

Тоби тем временем продолжил:

– Значит, ты получила приз по химии? Что ж, молодец.

– Да, – соврала я. – Люблю науку. Может, буду изучать ее в колледже.

– Уже решила, куда пойдешь?

– В Стэнфорд, – выпалила я.

Куда же еще?

– Хороший колледж. – Тоби улыбнулся и плеснул кипятка в чашку. – Чем планируешь заниматься в будущем? Наукой? Искать лекарство от рака?

– Скорее, компьютерами.

– Вот как. Хочешь создать новый Фейсбук?

– Ни за что. Фейсбук подрывает нашу демократию, а Марк Цукерберг – вообще социопат.

– В точку. – Тоби рассмеялся, опуская в чашку чайный пакетик. – Из тебя выйдет скорее… Шерил Сэндберг?[111]

– Я не хочу становиться Марком, так зачем мне подражать его работникам? – фыркнула я.

– Ну, не знаю. Разве не она выдвинула эту теорию – мол, «не бойся действовать»?[112]

– Ага. Она самая. Где она была, когда Фейсбук начал размещать страницы сторонников превосходства белой расы? И почему она не вмешалась, когда тот же Фейсбук затеял геноцид в Мьянме?

Если вы не поняли, я терпеть не могу эту дамочку.

– Ладно-ладно! Сдаюсь! Я обычный ортодонт. Компьютеры явно не мое! Я и письма-то с трудом отправляю.

Тоби был совсем не таким, как я представляла. Не такой уж он и зануда, как его описывала миссис Блай. Вдобавок он неплохо выглядел для своих лет: лысый, правда, но без лишних морщин и пятен на коже (даже несмотря на лихорадку!) и с пронзительно-голубыми глазами. И без лишнего жирка! (Хотя все женатики, которых я знаю, рано или поздно сдаются и отращивают пузо.) Кроме того, Тоби показался мне добрым человеком и искренне интересовался моими делами.

Хорошо, что я помогаю миссис Блай. Хоть она меня и бесит, но если благодаря мне эти двое останутся вместе… То я стараюсь ради благого дела.

Мы поговорили про школу, про Стэнфорд (там училась его бывшая одноклассница), про то, что подростки до сих пор смотрят «Друзей» (я поразилась не меньше его. Это же старье, насквозь пропитанное гомофобией!).

Не успела я опомниться, как на кухню вернулись Сэмми и миссис Блай. Та помахала кошельком.

– Господи! Неужели нашла? – улыбнулся Тоби.

– Да. Лежал под столом. Наверное, уронила, когда собиралась на работу.

– Отлично. В туалете все в порядке?

Я поняла, что Сэмми не было слишком долго.

– Сэмми завтра должен выступать с речью на церемонии вручения наград научной ярмарки. Когда он нервничает, у него начинается диарея. Вот и… – Я улыбнулась.

Дело сделано, можно и подшутить, причем довольно зло.

Сэмми стиснул зубы и процедил:

– Да. Простите. У меня понос на нервной почве. Поэтому я так долго.

Мы неловко замолчали, пока Тоби не смилостивился и не сказал:

– Ладно. Со всеми бывает.

Мы немного поболтали (причем Сэмми уличил минутку и снова улизнул, чтобы поднести телефон к телевизору и «с помощью ультразвука стереть фрагменты файлов с удаленной матрицы терминала»), потом ушли. Миссис Блай в награду за тяжкую работу купила нам еды.

Вместо восьмого урока мы с Сэмми уселись в пустом кабинете и принялись за буррито. На мгновение вспомнился Эйвери. В своем списке лапши он поставил рис на восьмое место. Он утверждал, что формально это тоже лапша, а я заявила, что тогда он самый невежественный человек на свете.

Почему я о нем думаю? Наши «отношения» давно закончились, так почему он не дает мне спокойно насладиться рисом? Точнее, как он выразился, «очень короткой и мелкой лапшой». Тьфу ты. Нет уж. Я заставила себя забыть про Эйвери и откусила от буррито огромный кусок.

Сэмми тем временем рассказывал, как развлекался в доме у миссис Блай. Он долго рылся у нее в ноутбуке, приговаривал: «Поврежденный файл фрагментирован по всему жесткому диску», и натужно делал вид, будто удаляет одну фотографию за другой. Порой дельце выдается особенно веселое, и мы с Сэмми потом всю ночь переписываемся и обмениваемся впечатлениями.

Прозвенел последний звонок. Мы выкинули обертку от буррито, спустились по лестнице и хотели разойтись, но мне вдруг стало неловко. Мы так и не поговорили про вечеринку у Криса. Надо объясниться.

– Сэмми. Постой. Насчет того вечера. Я… э-э-э…

– Я так понял, ты расстроилась из-за Эйвери и Клэр, да?

Вот еще.

– Ага. Так и есть. Мы расстались очень неожиданно, вот я и…

– Ясно. Да, и впрямь некрасиво вышло, – сказал Сэмми и ухмыльнулся. – Знаешь, я давно понял, что он тебе нравится, еще в тот день, когда он предложил нас подвезти. Поэтому совсем не удивился, узнав, что вы двое встречаетесь. Но вообще… если честно, я тебя с ним не представляю.

– Почему? Потому что он не мой типаж – слишком вежливый и скучный? – предположила я.

– Нет. Потому что ты терпеть не можешь богачей.

– Не совсем так. Я считаю их слабаками.

– Ладно. – Сэмми помолчал немного и добавил: – Если честно, я вообще не представляю твой типаж.

– Я и сама, наверное, тоже. – Чтобы знать, надо встречаться с разными парнями. А я… не встречалась ни с кем. Ни разу. – Если кто и знает, то это ты. Ты знаешь меня лучше всех на свете.