Маргаритки в раю - [19]

— Да.

— О, Зак, останься здесь.

— Не могу. — При одной только мысли об этом его тело взволнованно встрепенулось.

— Мой диван гораздо удобнее, правда, — сказала она.

— Дело не в диване, меня притягиваешь ты. Но я не хочу, чтобы ты меня притягивала. — Чтобы помучить себя еще больше, он подошел ближе и, наклонившись к ней, легонько поцеловал. — Спокойной ночи, Ханна. Спи крепко, — прошептал он и поднял с пола сумку.

— Зак… Но это же глупо. Останься. Я обещаю вести себя скромно.

Он поглядел на нее, такую теплую, уютную, пышущую здоровьем и жизнью. Всем своим существом он жаждал остаться, раствориться, утонуть в этом горячем, щедро дарящем себя теле. Хотел бы любить ее целую веч…

Стоп, а не здесь ли собака зарыта? Зак запросто мог себе представить, как любит ее не одну только ночь, а всю жизнь.

Но этого ему нельзя.

И она тоже этого не хочет.

— Останься.

Она даже вообразить себе не может, как сильно ему хочется это сделать.

— Почему, Ханна? — взмолился он. — Почему я должен остаться?

Она вроде бы опешила, даже испуганно вздрогнула.

— Потому что я думала, тебе здесь будет удобнее…

— Говори правду.

— Ну, хорошо: потому что я хочу, чтобы ты был рядом со мной. — Она повторила это еще раз, совсем тихо: — Я хочу, чтобы ты был рядом со мной.

Проклятье! Сопротивляться было выше его сил. Он и сам хотел быть с ней рядом.

Зак прошел к кушетке, подождал, пока Ханна снова нырнет в постель, и закрыл дверь спальни. В совершенно немыслимом телесном возбуждении он лег и уставился в потолок, моля, чтобы скорее пришел сон.

Ему пришлось долго этого ждать.

Посреди ночи Зак проснулся как от толчка.

Рядом с кушеткой стояла Ханна и в темноте в упор разглядывала его. Зак смущенно вытянулся и повернулся на бок, чтобы посмотреть на часы. Три часа ночи.

— Я не могла уснуть, — объяснила она, пряча что-то за спиной.

Господи! Она поедала его своими глазищами и выглядела при этом такой неприкаянной и… ужасно сексуальной. Она явно снова вознамерилась его соблазнить, не сознавая при этом, что ее неумелые, неуклюжие попытки дают нужный результат.

— Только не надо свечей, — быстро сказал он. — Письменный стол завален всякой всячиной, и ты устроишь пожар.

— У меня нет свечей.

— А музыка перебудит постояльцев.

— И музыки тоже нету, — по-детски улыбнулась она.

Сердце Зака совершило настоящий кульбит. Проклятие!

— Слава богу, здесь темно, так что… — даже мысленно эти слова давались ему с трудом, — обнаженное тело тоже не подойдет.

— Я знаю.

Тогда, значит, что-то новенькое. Особо выдающееся. За ней не заржавеет. Зак понимал, что надолго его не хватит. Он сейчас так слаб, что если не выдворит ее отсюда, причем немедленно, то за себя не отвечает.

Из-за спины она вытащила книжку.

— Я подумала, может, это сработает.

На обложке значилось: «Как завоевать и удержать мужчину».

Зак непроизвольно содрогнулся.

— Ханна…

— Да, я знаю… Это глупо с моей стороны.

У нее был вид человека, потерпевшего полное фиаско. Она была убеждена, что ни один мужчина никогда на нее не польстится.

— Ханна… ты не о том думаешь.

— Знаю. Просто решила, что стоит попытаться в последний раз.

— Я же объяснил, почему нам нельзя!

— Да, — покорно повторила она. — Ты — близкий друг моего брата. Ты — брат моей подруги. Да, еще вот… Ты через несколько дней уезжаешь.

— Именно!

— И еще одно, — прибавила она. — Хотя с другой женщиной ты бы, скорее всего, завязал мимолетную связь, со мной ты этого делать не будешь, потому что я не отношусь к женщинам, способным пробудить такую страсть.

— Я ничего подобного не говорил.

— Это и так понятно.

Забыв о том, что дал зарок к ней не прикасаться, Зак схватил руку Ханны и едва не поднес к своему телу, чтобы доказать, какую страсть она в нем пробуждает.

Но это уже совсем никуда не годилось.

Вместо этого он за руку потянул ее вниз, усаживая на диван рядом с собой.

Она поерзала, поудобнее усаживаясь и помогая себе руками.

— Зак… — Ноги ее скользнули поверх его ног, и Ханна вдруг застыла как громом пораженная. — Бог ты мой, — прошептала она, — ты же ведь…

— Возбужден? Ты это хочешь сказать? — натянуто усмехнулся он. — Я пребываю в этом жалком состоянии уже вторую ночь, за что большое тебе спасибо. Ну, теперь-то хоть поняла, как ты ошибаешься? Дело не в тебе, можешь ты это понять?

Она облизнула пересохшие губы.

— Тогда я совсем ничего не понимаю. Кажется, все так просто. Я же знаю, как важна для тебя работа в Лос-Анджелесе. Знаю, что спокойное существование не по тебе, что ты всегда тосковал по жизни кипучей, полной опасностей. И знаю, что Авила не может тебе этого дать. Я ведь не строю никаких иллюзий, поверь.

— Ну и напрасно. — Не в силах совладать с собой, он провел руками по ее гладким ляжкам, потом дальше, под сорочку, к круглым бедрам. Ему хотелось черпать ее полными пригоршнями, жадно вбирать в себя эту мягкую плоть.

— Я не собираюсь тебя упрашивать, — прошептала она.

Еще секунда, и это он стал бы упрашивать ее. Он никак не мог справиться с руками, запретить им двигаться, то сдавливая, то скользя и плавно перемещаясь по ее телу, едва касаясь бархатной кожи, не мог удержаться от безудержного желания ощутить, почувствовать ее всю.