Маргаритки для одинокой леди - [2]

— Лопай! — скомандовал Никита, бухая рядом с тарелкой пол-литровую кружку дымящегося — можете себе представить такой ужас?! — пива.

— Ты чего это раскомандовался? Теплое пиво — это гадость. А чеснок я вообще не ем, — попыталась возразить я. Ай Моська, знать, она сильна…

Самое ужасное, что мне все это нравилось… Очень. Если бы не простуда и не мокрые перья вместо мозгов я, быть может…

— Давай-давай, — остановил меня Никита. — Самостоятельность потом будешь демонстрировать. Меня тренер в былые времена так на ноги ставил. Очень действенно. А то в самом деле помрешь не ровен час. Где я потом другую такую отраву найду? Ильфа с Петровым помнишь? За каждый скормленный витамин я потребую массу мелких услуг. Так что займи свой рот более полезной деятельностью, чем болтовня, ешь и слушай меня.

Как ни странно, после еды мне и впрямь полегчало. Даже мозги слегка прочистились — от чеснока, что ли? Хотя рассказ, сопровождавший трапезу, аппетиту никак не способствовал. Убитая девушка — та, что я видела в теленовостях — была моей своего рода соседкой — из соседнего дома. Причем уже вторая за последние полторы недели. Первой было двадцать четыре года, сегодняшней — двадцать. Господи!

— …чулки, которыми их душили, совершенно идентичны. Дорогие, очень дорогие, такие продаются далеко не в каждом отделе…

— Выделка под черное кружево? — перебила я Ильина. Первый ужас от рассказа прошел, мозги потихоньку начинали работать, выдавливая из себя что-то похожее на версии.

— А ты откуда знаешь? Лечишь простуду теленовостями? Так брось, вредно.

— В моем телевизоре собственную маму опознать невозможно, не то что чулки разглядеть. Догадалась, — я взяла очередное яблоко. — А вот ты откуда узнал, что это мой любимый сорт?

— Догадался, — парировал Никита.

— Ладно, один-один. Продолжай, Шехерезада Степанна!

— Мы попробовали проверить торговые точки…

— Бросьте! Даже если такие чулки есть всего в одной из десяти — увязнете намертво. Ты представляешь, сколько таких отделов по городу?

— Теперь уже представляю. Скорей уж перчатки опознаем.

— Там еще и перчатки были?

— Здрассьте, образованная ты моя. А микроследы? Тем более, при таком усилии. Микрочастицы эпителия дают нам пол, возраст, ну, и так, по мелочи. Вот только убийца это тоже знает, так что использовал перчатки. Знаешь, эти, хэбэшные, такими еще дачники пользуются.

— Не только дачники, но и уборщицы, и строители-ремонтники, а еще в них очень удобно маски для рук делать: намазываешь кремом и сидишь в перчатках. Только на нашем рынке такими человек шесть торгуют, сама регулярно покупаю.

— Да, утешила. Я-то, признаться, полагал, что их только в садоводческих магазинах продают… Ну да ладно. Прочесали вечерние маршруты автобусов, троллейбусов и трамваев. То есть, кондукторов опросили. Пока безрезультатно. Даже девушек не вспомнили. То ли ехали они транспортом, то ли нет. Знаешь, как отвечают? Да, мы все понимаем, но и вы нас поймите — конец смены, тут себя не видишь, не то что пассажиров. Начали проверять психов, ну, тех, кто на учете состоит… Ты чего головой мотаешь?

— Вряд ли это натуральный псих, в смысле, из тех, кто на учете…

— Почему? — заинтересовался герр майор.

— Не знаю. Чувствую. И вообще идея психически неполноценной личности не кажется мне такой уж привлекательной. Слишком изысканно, эстетства много. Чулок служит орудием убийства плюс символизирует причастность к пороку самой жертвы. Если я правильно усвоила картинку. Черт с ними, с раздавленными маргаритками, но надевать на еще теплое тело чулок, парный к тому, которым это тело только что задушили…

— Добавь еще искусственную жемчужину.

— В каком смысле добавь?

— Этого пока открыто не сообщали, так что и ты помолчи, обещаешь? А то не погляжу, что больная, за компьютер не сядешь, а спать будешь на животе, ясно?

— Да я из дому раньше конца недели не выйду!

— Вот и славно. Искусственные жемчужины, миллиметров по семи, вкладывались жертвам в рот. Вероятно, в рот: у одной она оказалась под языком, у другой попала в горло.

— Воля ваша, это, с одной стороны чересчур изощренно, а с другой — слишком уж явная символика. Перебор.

— Символика чего? — спросил Ильин, высыпая в ведро содержимое пепельницы.

— Погоди, давай по порядку… Логика больного человека нормальному, как правило, непонятна. Я, вроде, не псих, но картинка выглядит для меня вполне логично. Значит, и замысел, скорее всего, родился в нормальном мозгу. Ну, относительно нормальном. Кстати, а откуда маргаритки? Разве они еще не отцвели?

— Садовые — нет. Поздние сорта, говорят, до октября держатся. Маргаритки, вероятнее всего, с пришкольного участка, есть там похожие, эксперты сравнивают.

— Ах, да, я же мимо них домой хожу. В школьном дворе их целый газон. Прямо у дорожки. Да, забавная картинка — в сочетании с черными чулками и отсутствием следов насилия.

— Сексуального насилия, — уточнил Никита и добавил, — только забавного я тут что-то не вижу.

— Ну, не забавная, конечно, но интересная. Как специально нарисовали. Все оч-чень логично. Черные чулки — символ порока, маргаритка — символ чистоты и невинности, растоптанная… Тоже ясно, какой символ. Дядюшка Фрейд умер бы от восторга. Фальшивая жемчужина, которая, кстати, тоже «маргарита»… Черт побери, ситуация начинает задевать меня лично. А их, жертв, случайно, не Маргаритами звали?