Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского - [30]

— Приданое? — уже громко ответил он. — Полно вам, дорогая! Вы слишком красивы, чтобы вам понадобилось приданое для замужества!

«Он любит меня!» — подумала Паола и спросила вслух:

— Вы в самом деле думаете так?

— Господи, думаю ли я так! — ответил Ноэ. — Но ведь…

Однако судьба помешала его дальнейшим уверениям: в соседней комнате, то есть в самой лавочке, послышался шум, заставивший его насторожиться. Паола сейчас же встала и прижалась ухом к двери.

— Это пустяки, — сказала она. — Годольфин видит сны…

— Что такое? Он видит сны «вслух»?

— Да, он спит и расхаживает по комнате. Годольфин лунатик, — ответила Паола.

— Лунатик? Что это значит?

— Лунатиками называют людей, которые обладают способностью ходить и разговаривать во сне, совершенно не сознавая этого. При этом у некоторых развивается особая способность видеть скрытое от всех других глаз. Так, например, три года тому назад Годольфин открыл отцу во сне, что гугеноты образовали заговор против королевы-матери. Отец передал это королеве, вожаков арестовали, и следствие подтвердило справедливость того, что пригрезилось лунатику Годольфину. Только отец не сказал королеве, каким образом он узнал о существовании заговора, а объяснил это астрологическими выкладками. Вообще отец нередко открывает с поразительной верностью разные секреты, отыскивает спрятанные или украденные вещи и т. п. Обыкновенно он уверяет, будто прочел ответ в звездах, но на самом деле все это он узнает из ночных разговоров Годольфина.

— И он никогда не ошибается?

— Нет, бывает, что и ошибается, хотя по большей части его предсказания сбываются.

— Где же откопал Рене это странное существо?

Паола вздрогнула и медлила с ответом. Новый шум, послышавшийся в лавочке, избавил ее от необходимости ответить на этот вопрос Ноэ.

— Это мой отец! — сказала она.

— Мне опять нужно спрятаться в уборной?

— О нет, в такой поздний час отец никогда не заходит ко мне в комнату. Он и домой-то приходит очень редко в это время, так как обыкновенно ночует в Лувре. Его позднее посещение объясняется желанием выведать что-либо у Годольфина… Давайте послушаем, это интересно!

Паола указала Ноэ на маленькую щелочку, через которую можно было видеть и слышать все, что делалось в лавочке. Ноэ приник к этой щелочке и увидал, что Рене высекал огонь, чтобы зажечь лампу. Затем он запер дверь, задвинул все засовы и обернулся к Годольфину. Юноша гулял в одной рубашке по комнате и говорил что-то с большой горячностью. Рене подошел к нему, осторожно положил обе руки на его плечи и заставил сесть на одну из скамеек. Затем он положил руку на лоб Годольфина и сказал:

— Продолжай спать, приказываю тебе!

— Я сплю! — покорно ответил Годольфин.

— Годольфин, я люблю женщину!

— Я знаю это… я вижу ее…

— Где она?

— Она едет по мосту, — сказал Годольфин, который нередко смешивал прошлое с настоящим и будущим, что и бывало причиной ошибок Рене.

— Следуй за ней!

— Она перестает плакать… Входит толстый старик… Он выходит от нее… Идет по улице, спускается к реке.

— Это муж?

— Да, это муж!

— Что будет завтра с этим человеком?

— Я вижу, как он направляется к реке… идет по мосту…

— По какому?

— По тому, на котором находимся сейчас мы!

— Куда он идет?

— Не знаю… не вижу!

— Ладно! Возвратись к жене. Что с ней будет через три дня?

— Я вижу вооруженных людей… Они силой проникли в дом… Кровь! — с отчаянием выговорил Годольфин и поник головой, словно сломленный непосильным напряжением.

Тогда Рене взял его на руки, отнес на кровать и задумчиво сказал:

— Годольфин угадал, что я задумал! Мой проект удастся, и я буду обладать красоткой-еврейкой! Однако надо возвращаться в Лувр, королева ждет меня!

Рене потушил лампу, завернулся плотнее в плащ и вышел из лавочки.

— Не правда ли, все это очень странно? — шепнула Паола.

— Да-да, действительно «странно», — ответил Ноэ. — Это самое подходящее слово в данном случае!

Услышанное спугнуло его влюбленное настроение, и он скоро ушел, спустившись по лестнице на облюбованную мостовую перекладину. При этом он думал:

«Хорошо было бы повидать как можно скорее Генриха! Мне кажется, что его евреечка подвергается серьезной опасности!»

XIX

Незадолго перед тем, как Генрих Наваррский вошел в комнату Маргариты, принцесса сидела наедине с Нанси. Она была грустна, задумчива и, видимо, терзалась жесточайшей меланхолией. Нанси, посматривая на нее, думала:

«Бедная принцесса, ей так необходима любовь, что она способна изобрести себе дружка, если он не найдется!»

Маргарита резко тряхнула головой и сказала:

— А знаешь ли, Нанси, он уже давно уехал, между тем от него нет ни малейшей весточки!

— Мужчины забывчивы, — ответила камеристка, — и на вашем месте, принцесса, я отплатила бы той же монетой.

— Бедная Нанси, — грустно сказала Маргарита, — вот и видно, что ты никогда не любила!

— Как знать, — слегка краснея, ответила Нанси.

— Что такое? — полушутливо сказала Маргарита, всматриваясь в лицо своей камеристки. — Ты любишь и ничего не говоришь мне? Так у вас завелись секреты?

— Ах, господи, — еще более краснея, ответила Нанси, — но разве я сама знаю? Ведь любовь подходит незаметно… Сначала смеешься, шутишь, а потом настает момент, когда шутки замирают на устах…