Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - [69]

В то время как Тэтчер развивала наступление на внешнеполитическом фронте, ход событий внутри страны изменился, и это стало началом конца для Гарольда Вильсона. Безработица достигла самого высокого после войны уровня, государственные расходы вышли из-под контроля. Инфляция достигла 27 процентов. В довершение всего Вильсон — точь-в-точь так же, как до него Хит, — совершил в середине своего срока правления поворот на 180 градусов и объявил о крупном сокращении государственных расходов. Но Вильсон, которому только что исполнилось шестьдесят лет, на этом не остановился и объявил о своем уходе в отставку, чем поверг в смятение свою партию. Многоопытный премьер-министр, дважды занимавший этот пост, отказывался от попытки занять его в третий раз, несмотря на то что чувствовал себя, по его собственным словам, «как нельзя лучше». «Уж если я ухожу, то ухожу, — заявил он, повторяя фразу Стэнли Болдуина, обращенную к его преемнику Невиллу Чемберлену. — Я не собираюсь заговаривать с человеком, стоящим на капитанском мостике, и я не собираюсь плевать на палубу».

Через три часа после того, как прозвучало это ошеломляющее заявление, наступило время запросов, и Вильсон предстал перед палатой общин, чтобы ответить на вопросы ее членов, Тэтчер, сидевшая напротив, знала, что по такому случаю требуется сказать прочувствованно-доброжелательное похвальное слово, но ей было трудно заставить себя тепло говорить о противнике, который снова и снова побеждал ее в поединке у курьерского ящика. Она попыталась, но без особого старания. Тенденциозная в своих партийных пристрастиях, видящая в дебатах палаты общин что-то вроде настоящей войны, Тэтчер лучше играет первые роли, чем вспомогательные. Изображать притворное сочувствие она не умеет. «Несмотря на наши личные столкновения, мы желаем вам лично удачи в вашей отставке», — наконец выдавила она из себя. Вильсон с улыбкой поклонился.

В то время тори, согласно опросам общественного мнения, имели явное преимущество и почти наверняка победили бы на выборах, если бы выборы были назначены. Однако условия, необходимого для проведения в данном случае выборов, не существовало. Вильсон оставлял свой пост добровольно, и его партия, по-прежнему сохранявшая незначительное большинство, предпочла избрать нового партийного лидера, которому и предстояло стать премьер-министром. Тэтчер, чьи надежды были обмануты, потребовала новых выборов, но ничего не добилась.

Через неделю министр иностранных дел Джеймс Каллаган, признанный фаворит, победив пятерых соперников, получил пост лидера лейбористской партии, а с ним и резиденцию на Даунинг-стрит, 10. Шестидесятичетырехлетний Каллаган отличался от Вильсона большим центризмом и меньшей политической ловкостью; на людях он держался с отеческой заботливостью, но частенько выказывал себя яростным противником в закулисной борьбе. У него была идеальная биография для того, чтобы привлечь максимум избирателей. Сын старшины военно-морских сил, он пятнадцати лет от роду бросил школу, чтобы прокормить овдовевшую мать. Придя в политику через участие в профсоюзных выборах, он поочередно занимал все три «главные государственные должности»: министра финансов, министра внутренних дел и министра иностранных дел. По сравнению с Тэтчер он обладал гигантским опытом.

Впрочем, будучи премьером, Каллаган так и не смог доказать, что пребывание на этих высоких постах многому его научило. Несмотря на весь опыт Каллагана, его правление не отличалось изобретательностью. Он не сумел ни продолжить политику Вильсона, ни приняться за лечение таких глубоко укоренившихся экономических недугов, как высокая инфляция, все возрастающие требования повышения заработной платы и ослабление позиций фунта. Зато он умел увиливать и лавировать в парламенте. Когда Тэтчер нападала на него, Каллаган парировал ее нападки с пренебрежительной снисходительностью. «Ну ну, лапонька, — самодовольно изводил он ее, глядя поверх курьерского ящика, как лицо ее заливается краской. — Не верьте вы всему тому вздору, что пишут в газетах о кризисе и переворотах и конце нашей цивилизации. Ей-богу, нельзя этому верить!» Она чуть не лопалась от злости. Каллаган нашел, чем можно ее пронять — язвительной снисходительностью, и постоянно прибегал к этому средству. Наделенная от природы инстинктом соперничества, она испытывала искушение ответить ему тем же, но сознавала, какой опасностью это чревато. «Если я стану поступать так же, то, боюсь, в устах лидера-женщины это прозвучит сварливо», — пояснила она, сославшись — редкий случай — на свой пол {10}. Сидеть там и молча сносить издевки было для нее непереносимо. То ли дело обычная шумная парламентская перепалка!

После того как валютный кризис неоднократно приводил к подрыву позиций фунта, а дефицит торгового баланса продолжал расти, правительство было вынуждено принять решительные меры. Министр финансов Дэнис Хили отменил запланированную поездку в Азию, чтобы заручиться срочной помощью со стороны Международного валютного фонда (МВФ) — обычно к помощи такого рода прибегают страны-должники третьего мира. Резервный заем МВФ в размере 3,9 миллиарда долларов, предоставленный в результате Англии, исчерпал ее лимит прав заимствования в МВФ и явился уже четвертым гигантским кредитом, полученным Англией за границей меньше чем за год. Всего за четыре месяца до этого Англия запросила и получила 5,3 миллиарда долларов на международных рынках кредита. Теперь МВФ просил правительство Каллагана осуществить жесткие меры по наведению суровой экономии и сократить расходную часть следующего бюджета на 3–5 миллиардов долларов. Страна была на грани банкротства.