Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - [60]

Предвидение Нива не могло помочь избранию Тэтчер, зато его великолепный организаторский талант еще как мог. Нив с утра до вечера таскал ее по зданию палаты общин, представлял ее группам парламентариев в баре и кафе-кондитерской. Пока Хит неловко агитировал за себя на богатых приемах с подачей коктейлей и званых обедах, Тэтчер вела партизанскую войну, работая изо всех сил в чужом кабинете, где она временно расположилась, чтобы отвечать на вопросы интересующихся за скромным бокалом бордо.

Нив посоветовал ей избегать категорических политических заявлений, внимательно слушать и делать упор на общем вопросе лидерства. Тэтчер быстро училась и следовала его советам. Она заняла двойственную позицию в спорном вопросе о вступлении Великобритании в Общий рынок, против которого возражали некоторые консерваторы. Поскольку было известно, что по таким социапьным вопросам, как аборты и смертная казнь, Тэтчер держится крайне правых взглядов, она старалась подробно на них не останавливаться. Всячески смягчая любые жесткие идеологические суждения, она подчеркивала вместо этого свою готовность прислушиваться — в случае ее избрания — к мнениям заднескамеечников, чего Хит никогда не делал.

По мере того как акции Тэтчер повышались, усиливалась критика в ее адрес. Так, большой шум вызвал ее совет пожилым людям, собирающимся выйти на пенсию, запасаться впрок хорошо сохраняющимися продуктами, что оградит их от инфляции и послужит прибавкой к пенсии. Она и сама, призналась Тэтчер, держит у себя запас съестного на черный день: девять фунтов сахара, шесть банок джема, шесть — мармелада, шесть — меда, четыре консервных коробки ветчины, две — языка, одну — макрели, четыре — сардин, двадцать банок разных консервированных овощей и фруктов. Кроме того, у нее хранятся про запас простыни, полотенца и прочие вещи, которые «понадобятся мне, наверное, не раньше чем через десять — пятнадцать лет». Критики громко обвиняли ее в скопидомстве. Она отмела их шумные обвинения. «Они сломили Кита, — сказала она, имея в виду выход из борьбы Джозефа после того, как раскритиковали его речь. — Но меня им не сломить».

Если что-нибудь и могло сломить ее, то только бешеный темп работы. В дополнение к тому, что она вела кампанию за избрание ее лидером партии, Тэтчер была вторым человеком в теневом министерстве финансов, специалистом по финансовому законодательству. Сейчас, когда правительство Вильсона должно было представить свой законопроект о государственном бюджете, у нее появлялась мишень для критики, благодаря которой она окажется в центре внимания. Назначив Тэтчер в министерство финансов, Хит неосторожно предоставил ей ту стартовую площадку, с которой она могла уничтожить его. И отсчет времени уже начался.

Работа по проведению бюджетно-финансовых законопроектов лейбористского правительства через парламент входила в компетенцию министра финансов Дэниса Хили, одного из самых впечатляющих политиков-лейбористов послевоенного времени. Сын директора средней школы, окончивший Оксфорд со степенью бакалавра классической литературы с отличием первого класса, он был вместе с тем ветераном армии, не утратившим казарменной приземленности. Блестящий политический деятель, в дальнейшем — министр обороны, Хили обладал театрально ярким, разящим, как удар рапиры, остроумием. Но он также отлично владел палашом, оружием тяжелым и грубым, и имел репутацию самого грозного дуэлянта-полемиста в лейбористской партии. Годы спустя он назовет Тэтчер «Тедом Хитом в юбке», но когда она, во всеоружии своих познаний в области статистики и налогового права, вступила в поединок с ним лицом к лицу, стоя по ту сторону прохода в палате общин, ему было не до сарказма. Во время декабрьских дебатов 1974 года Тэтчер обрушилась на него так яростно, что тори-заднескамеечники разразились криками одобрения, а журналисты принялись записывать каждое ее слово. У Тэтчер, писала «Дейли телеграф», «ямочки на щеках — из железа».

В середине января, сразу после рождественских парламентских каникул и всего за пару недель до первого баллотирования на должность лидера консервативной партии, Тэтчер и Хили продолжали сражаться на равных в ходе жарких дебатов, которые до сих пор вспоминают в Вестминстере. Отвечая на какой-то его выпад, Тэтчер гневно отчитала министра финансов за вводимый им налог на операции по трансферту капитала, которым станут облагаться дары, в том числе и благотворительные пожертвования, и за предложенное повышение налоговых ставок на наследуемое имущество. «Судя по всему, вы понятия не имеете о том, как скажется ваш налог на жизни отдельных людей, на экономике или даже на свободном обществе в целом», — заявила она.

Хили, любитель острых перепалок, перестал церемониться. «Миссис Тэтчер проявила себя в ходе этих прений Пассионарней привилегированных, — сказал он, уподобляя ее Долорес Ибаррури — испанской коммунистке, прославившейся как пламенный оратор в годы гражданской войны. — Она продемонстрировала свою решимость закрепить за своей партией репутацию партии кучки богачей, и, думается, как ей, так и ее партии придется пожалеть об этом».