Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - [162]

В мае 1989 года исполнялось десять лет ее пребывания у власти. В день юбилея прошел сильный грозовой дождь; но Тэтчер в любом случае не собиралась отмечать эту дату, которую она назвала «обычным рабочим днем». Возможно, если бы она устроила какое-то торжество, премьер-министр выглядела бы более человечной. Но момент не располагал к празднованиям. Тэтчер вновь переживала полосу политических трудностей. Экономическое положение ухудшалось. Осложнение позиций премьер-министра в середине срока его полномочий — обычное явление, но на сей раз дело было серьезней. Многие британцы были уже по горло сыты Тэтчер. Когда ресторан «Премьер», расположенный на месте бывшей бакалейной лавки Робертсов в Грантеме, организовал праздничные обеды по случаю этой даты, его окна забросали яйцами. Все чаще говорили, что третий срок пребывания ее у власти будет последним. На Тэтчер нападали со всех сторон, она была в осаде, а впереди ждали еще худшие времена.

Но ничто не могло удержать Тэтчер от стремления вперед, от нанесения новых ударов по последним бастионам государства всеобщего благоденствия. Приватизация долгое время была одним из тех направлений в политике правительства, которое пользовалось наибольшей общественной поддержкой. Но положение изменилось, когда ее попытались распространить на водо- и электроснабжение. «Люди начинают отворачиваться от идеи распродажи, — писал журнал «Экономист». — Мало кто убежден в целесообразности продажи в частные руки систем водо- и электроснабжения» {10}. Опросы общественного мнения показывали, что 75 процентов британцев, включая и значительную часть работников разных уровней управления, были против продажи акций национальной системы водоснабжения. «Мне говорят, что есть тори, которые выступают за приватизацию водоснабжения, — заявил один из членов консервативной партии. — Лично я таких не встречал». Аргументом против распродажи было то, что большинство из 54 ранее принадлежавших государству компаний, приватизированных на протяжении первых десяти лет пребывания Тэтчер у власти, — в том числе «Роллс-Ройс», «Бритиш стил», «Ягуар», «Бритиш эйруэйз» — действовали на свободных рынках и по правилам должны были управляться частным сектором, а не государством. Но с водо- и электроснабжением дело обстояло иначе. Многие считали, что вода повсеместно должна быть бесплатной или почти бесплатной: в Англии ее достаточно. Потребителей беспокоила возможность скачков цен на другие товары и услуги в случае повышения платы за воду; сторонников охраны окружающей среды — то, что правительство должно будет в случае приватизации водоснабжения передать в частные руки и значительное количество общественных земель, а также то, как наладить потом контроль за их использованием. Более естественным представлялось и то, что электроснабжение должно находиться в руках государства. Планы его приватизации были не только чрезвычайно сложны, но предполагали и значительные расходы, и повышение тарифов. Дополнительные вопросы возникали и в связи с тем, как при этом будет управляться атомная энергетика.

Все эти реформы носили драматический характер и были малопопулярны. В лучшем случае их было бы очень трудно осуществить, не понеся при этом значительных политических издержек. Но их реализация еще более затруднялась начавшимся экономическим спадом. Курс фунта стерлингов по отношению к доллару, достигший в конце 1988 года рекордного уровня в 1,85, к октябрю 1989 года снизился до 1,55; но специалисты и этот курс считали завышенным. Дефицит торгового баланса утроился и в сентябре 1989 года достиг рекордной величины в 3,2 миллиарда долларов. Уровень инфляции с начала 1988 года удвоился и в мае 1989 года составлял 8,3 процента, что было самым высоким показателем из всех европейских стран. Чтобы не дать инфляции расти дальше, министр финансов Лоусон поднял учетные ставки с 7,5 до 15 процентов — самого высокого уровня на Западе. В Англии такие ставки были последний раз в период спада 1981 года. Октябрьское падение курса подняло уровень процента по закладным до 17, что практически привело к параличу рынка жилищного строительства. Поскольку уровни 95 процентов всех закладных за дома в Великобритании колеблется в соответствии с колебаниями базовых ставок, жители домов, принадлежащих местным советам, почувствовали себя наиболее ущемленными ростом учетных ставок. Все требовали какого-нибудь облегчения. Лоусон, которого считали чудотворцем британской экономики, превратился в козла отпущения. «Дейли мейл», одна из наиболее проконсервативных газет страны, окрестила Лоусона, вчера еще всеобщего кумира, «канцлером-банкротом» и потребовала его отставки.

Неудовлетворенность положением в экономике сконцентрировала внимание на одном из наиболее известных секретов Уайтхолла: постоянных и острых разногласиях между премьер-министром и ее министром финансов относительно того, какие меры необходимы в сфере хозяйствования. Они спорили об этом уже на протяжении многих лет, и премьер-министр, официальный титул которой — первый лорд казначейства, не позволяла Лоусону вмешиваться в управление экономикой. Тэтчер была убеждена, что курс фунта стерлингов должен поддерживаться механизмами рынка, а не вмешательством правительства. Лоусон постоянно подчеркивал свою точку зрения: чтобы избежать опасно высокой инфляции, необходимо вмешательство правительства посредством воздействия на учетные ставки. Можно об этом сожалеть, но такова необходимость. Тэтчер и Лоусон расходились также и во взгляде на то, должна ли Великобритания присоединяться к Европейской валютной системе (ЕВС), которая удерживает курсы валют западноевропейских стран в пределах узкого диапазона колебаний. Лоусон поддерживал идею о вступлении, считая, что оно будет способствовать стабильному курсу фунта и тем самым большей уверенности действий правительства и деловых кругов в сфере экономики. Тэтчер, всегда с подозрением относившаяся к любым внешним влияниям, усматривая в них умаление суверенитета Великобритании, не уставала повторять, что время для присоединения к ЕВС «еще не созрело».