Маргарет Тэтчер. Женщина у власти - [10]

По Бреттон-Вудскому соглашению 1944 года доллар, обмениваемый на золото, стал официальным стандартом мировой торговли и, следовательно, господствующей валютой мира. Год спустя лейбористская партия встала у кормила правления, завоевав рекордное после войны большинство в парламенте, и приступила к осуществлению выдвинутой Эттли программы национализации. В 1946 году был установлен государственный контроль над Английским банком, угольной промышленностью, телеграфом и телефоном, гражданской авиацией. В следующие два года под крылом государства очутились энергетика, поезда, самолеты, каналы, шоссе, газ, железо и сталь. Национализация явилась выполнением предвыборного обещания, зато законы о социальном обеспечении, принятые в 1946 году и основанные на новаторских предложениях Бевериджа, сделанных четырьмя годами ранее, оказались более выдающейся исторической инициативой.

Всеобъемлющее законодательство в области социального обеспечения, совершившее в Англии настоящую революцию, предусматривало предоставление каждому англичанину бесплатного медицинского обслуживания, страхования по безработице и прожиточного минимума. После войны существовала почти полная занятость, но еще свежи были воспоминания о безработице 30-х годов. До войны программы по борьбе с безработицей не охватывали работников целых секторов экономики. У тех, кто был застрахован, сроки пособия быстро истекали. Когда это происходило, семья подвергалась ненавистной «проверке нуждаемости»: домой к безработному являлись инспектора, чтобы придирчиво изучить семейный бюджет. Горемыки, не выдержавшие проверки или не застрахованные по безработице, кончали — нищие, с растоптанным достоинством — работным домом, этим пережитком викторианской эпохи. Эффективного страхования по болезни не существовало вовсе. На случай страховали только работников с отменным здоровьем. На иждивенцев страхование не распространялось. В больницах за медицинское обслуживание не давали никаких скидок, а больным со скромными средствами ограничивали лечение. Пенсии по старости существовали, но давались они далеко не всем; многим платили жалкие гроши. Ни пособий матерям, ни пособий по случаю смерти не было и в помине.

Создание Государственной службы здравоохранения вызвало в стране дружный вздох облегчения. «Это произвело настоящий переворот в сознании менее обеспеченных, — заметил писатель Алан Силлитоу. — Пожалуй, никакой другой отдельно взятый фактор в нынешнем столетии не способствовал в такой степени рождению нового чувства гордости у английских трудящихся» {16}.

Жилищный вопрос требовал к себе самого неотложного внимания. В годы войны около полумиллиона домов было разрушено, еще три с половиной миллиона — повреждено. Положение усугублялось тем, что до войны жилищные условия были из рук вон плохи. Жизнь в трущобах порождала в стране настроение горькой безысходности. Ходили мрачные шутки на тему о том, что немецкие бомбежки сослужили полезную службу, сровняв с землей целые городские районы — жаль только, что вместе с жителями. За время пребывания Эттли у власти было построено более миллиона жилищ — немалое достижение при нехватке материалов и рабочих рук {17}. Жилье, построенное из материала, который имелся в наличии и продавался по доступной цене, имело непрезентабельный вид дешевых времянок.

Большие надежды возлагались на то, что радикальные реформы будут также проведены и в области образования. Эттли с его уравнительским подходом, наверное, лучше, чем любой другой руководитель, сумел бы реформировать систему; столь же несправедливую, как «раздельные, но равноценные» школы для негров на расистском Юге в Америке. Время было как нельзя более подходящим для того, чтобы обрушиться на элитарность системы и сломать классовые барьеры, объединив государственные школы с частными. Но Эттли, будучи сам продуктом частных школ, оставил систему образования в неприкосновенности.

Во внешнем мире происходил распад союзнической коалиции военного времени. Рузвельт умер, Черчилль лишился власти, Сталин ставил перед собой новые цели. По мере того как американские войска массами возвращались на родину — с 1945 по 1947 год Европу покинуло три миллиона американских солдат, — советский руководитель беспрепятственно укреплял свою власть в Восточной Европе. В феврале 1945 года Рузвельт, Черчилль и Сталин встретились в Ялте, чтобы разработать планы послевоенного устройства. Однако их соглашение на деле лишь санкционировало установление советского господства над Восточной Европой, так как оно не могло заставить Сталина вывести оттуда оккупационную Красную Армию. Ялтинское соглашение, попираемое Советским Союзом, который, воспользовавшись замешательством Запада, насадил марионеточные правительства в Болгарии, Польше и Румынии, превратилось в клочок бумаги.

Соединенные Штаты не имели намерения возвращаться в Европу, чтобы противостоять Советам; Англия же была слишком слаба. Подобно тому как десятилетие назад он поднял свой одинокий голос протеста против политики умиротворения, Черчилль, отстраненный от власти, счел своим долгом привлечь внимание к советскому экспансионизму. Во время совместной частной поездки с президентом Гарри Трумэном в Фултон, штат Миссури, в марте 1946 года Черчилль забил тревогу. «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике поперек Европы опустился железный занавес», — заявил он, выступая в Вестминстер-колледже. Трумэн был согласен с ним, но большинство американцев потеряли интерес к европейским делам. Несмотря на советскую угрозу, перспектива возвращения на баррикады не вызывала энтузиазма.