Марфа окаянная - [118]
Никита шагнул к нему и ударил Фатьяныча. Двинка зарычала издали, готовая по приказу Никиты наброситься на незнакомца. Тот упал на спину и тут же быстро вскочил, потирая скулу. Затем сплюнул кровь вместе с зубом и прошипел:
— Запомни, Захаров Никита, меня никто безнаказанно не бил. Кто руку подымал на Лёвку Фатьянова, все мертвы ноне. — Он вдруг опять засмеялся, но уже смехом недобрым. — Разве на первый раз простить, коль сильно попросишь?..
Всё это время Тимофей не проронил ни слова. Этот новгородец Никита с Фатьянычем так были поглощены друг другом, что совсем забыли о нём. Никита заинтересовал его, а когда свалил разбойника с ног, он почувствовал к нему нечто вроде симпатии.
— Никита, пошли домой, — сказал Ваня. — Я Волчика нашёл, ты меня. Бабушка, верно, извелась.
— Нельзя нам домой, — ответил Никита негромко. — Великий князь Московский воев своих прислал, чтобы тебя поймать. Мало ему батюшки твоего...
Ваня округлил глаза и сжал кулаки.
— Ты что же, холоп евонный? — спросил Фатьяныч, усмехнувшись. — То-то, гляжу я, по одёжке простоват парнишка, а не наших кровей.
— То не твоё дело, — грубо оборвал его Никита и встретился глазами с Тимофеем. — Не знаю, что затеваете вы в глухомани этой. Чую, недоброе. Повязать бы вас, да недосуг.
— Слышь, сотник, как грозится холоп новгородский? — съязвил Фатьяныч, обращаясь к Тимофею.
Тимофей не ответил.
— Он тебе не холоп! — выкрикнул Ваня с гневом. — Гляди, попомнишь ты Ивана Борецкого!
— Не с тобой говорю, — зыркнул на него глазами Фатьяныч и направился к избе Двинка преградила ему путь и угрожающе зарычала.
— Никита, убери пса! — крикнул он.
В этот момент волк, которого, видимо, донельзя раздражали громкие человеческие голоса, поднялся на ноги и не спеша затрусил в лес.
— Волчик, назад! — позвал Ваня и собрался было побежать за ним, но Никита остановил его.
— Не сдерживай, пусть уходит. Знать, средь зверей ему жить-то полегче.
Двинка, поскуливая, глядела то на Никиту, то на Ваню, то вслед убегающему волку и ожидала какого-нибудь приказания. Его так и не последовало, и она, вновь залаяв, побежала вслед за Волчиком.
Фатьяныч ударил кулаком в дверь.
— Прохор, отвори!
За дверью послышался грохот отодвигаемой жердины, она открылась, и Фатьяныч шагнул внутрь.
— У него там лук, — произнёс Тимофей с тревогой. — Остерегайтесь!
Ваня достал из колчана стрелу, вложил её в тетиву и приготовился в случае чего выстрелить первым. Никита вновь вытащил меч из ножен и спросил, взглянув на безоружного Тимофея:
— Ты не с ним, что ль?
— Разбойник он, — сказал Тимофей. — Душегуб.
— Про него я догадался ужо. Сам-то ты отколь?
— С Москвы.
— Вона! — удивился Никита, внимательно взглянув на Тимофея. — Далеко, однако, зашёл. Как случилось-то?
— Будет время, може, и расскажу.
Дверь избушки скрипнула, но оттуда вышел не Фатьяныч, а Проха. Он растерянно переминался с ноги на ногу, щурился от дневного света и с опаской поглядывал на Никиту с мечом и Ваню с луком.
— Тоже москвич? — спросил Никита.
— Новгородский, — ответил Тимофей. — Не устал ещё спрашивать?
Проха тем временем подошёл бочком к Тимофею и зашептал ему в ухо:
— Трифоныч, там в мешке добра-то!.. И серебро, и каменья, и зуб рыбий даже есть. И тяжесть така — не унести... Бумагу я в ларце костяном видел. Твоя, верно.
Ваня опустил лук, потёр ладонью глаза и зевнул. Он почти две ночи подряд не спал, лишь однажды задремал в седле, после чего окончательно заплутал в лесу. Никита видел его усталость. Нужно было скорей уходить, но прежде выяснить, что замышляет Лёвка Фатьянов.
Никита направился к избе, держа меч наготове. Он шагнул через порог и огляделся. Изба была пуста. У бревенчатой стены стоял незавязанный мешок, полный награбленного добра. Никита взял лежащий сверху серебряный кубок, ощутил его дорогую тяжесть и подумал, что, может быть, принадлежал он какому-нибудь неосторожному купцу, которого подстерёг Лёвка Фатьянов с лихими людьми на большой дороге. Он бросил кубок обратно в мешок и тут заметил, что две доски в полу сдвинуты и в образовавшееся отверстие мог пролезть даже такой крупный человек, как Лёвка. Никита обругал себя за недогадливость и выбежал из избы.
То, что он увидел, подтвердило самые худшие его опасения. Бывший приказчик посадника Михайлы Тучи, а ныне разбойный бродяга Лёвка Фатьянов, услышав Ванино имя, быстро сообразил, какую выгоду сулит поимка юного новгородского боярина. Если он доставит его великому князю Московскому, волю его исполнит, тут и прощение легко заслужить сразу за все грехи свои, и даже службу себе испросить. А уж на ней, на службе великокняжеской, он в грязь лицом не ударит, покажет себя, развернётся. Это тебе не деревенька какая-то махонька!.. Выбравшись незамеченным из избушки и обойдя лесом небольшую поляну, он подкрался сзади к Ване и, заломив ему руку за спину, приставил к горлу длинный нож.
— Никита! — позвал Ваня на помощь. Тут же острое лезвие надавило на кожу, на шее выступила кровь.
Никита шагнул вперёд, но Фатьянов громко предупредил его:
— Не балуй, Никита! Шаг сделаешь — щенку твоему конец.
Огромная, вполнеба, туча приползла с востока, но пролилась на Синегорье не благодатным дождем, а песком пустыни, уничтожающим все живое. И вновь князь Владигор вынужден вступить в поединок с повелителем Злой Мглы. Лишь ему по силам спасти от гибели Братские княжества и весь Поднебесный мир. Ему да еще маленькому мальчику, о существовании которого и сам Владигор до поры не ведает.
В начале нашего века Лев Жданов был одним из самых популярных исторических беллетристов. Его произведения, вошедшие в эту книгу, – роман-хроника «Грозное время» и повесть «Наследие Грозного» – посвящены самым кровавым страницам русской истории – последним годам царствования Ивана Грозного и скорбной судьбе царевича Димитрия.
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Исторический роман известного петербургского писателя Николая Коняева воскрешает события трёхсотлетней давности — время церковного раскола. Автор исследует истинные причины этой национальной трагедии, разрушает стереотипы, навязанные идеологией прошлых лет.Книга Н. Коняева, являясь результатом тщательного изучения архивных документов, представляет собой редкий пример живо написанной, увлекательной и одновременно познавательной исторической хроники.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.