Марджори в поисках пути - [9]

Ноэль холодно ответил:

— Это было вашей идеей, Сэм, не моей, — втянуть меня в это дело, и вам еще предстоит доказать, что эта идея была хорошей. Вы не сможете переделать меня по своему образу и подобию. Если я полезен вам такой, какой есть, то это другое дело.

— Вы видите, — сказал Ротмор Марджори. — Вот так. С этим парнем когда-нибудь можно определенно получить невроз, ведь говорить с ним — все равно что наталкиваться на каменную стену. Весь интеллект испаряется, и ты…

— Естественно, несогласие с вами ведет к неврозу, — сказал Ноэль.

— Почему вы беспокоитесь о нем? — спросила Марджори. — Я влюблена в него. Я привязана к нему.

Ротмор задымил своей сигарой и из-под тяжелых век пристально посмотрел на Марджори.

— Марджори, в этом мире так мало таланта, что, когда ты видишь его, то хочешь, чтоб из этого что-нибудь вышло, в этом все дело. Я видел много молодых людей, которые приходили и уходили. В Ноэле что-то есть, и вообще он — обаятельный дуралей, и если бы его можно было исправить, думаю, он стал бы настоящим кладом для «Парамаунта» и меня. Но на сегодня…

— Надеюсь, ты поняла суть, — сказал Ноэль Марджори. — Сэм стал членом клуба по спасению Ноэля от самого себя.

Ротмор посмотрел на Ноэля, покачал головой и жестом попросил принести счет.

— Иногда я сомневаюсь, — шепотом проговорил он.

Он попытался убедить их сесть в свой лимузин, сказав, что они смогут сегодня вечером воспользоваться его машиной и шофером, после того как завезут его домой. Но Ноэль и слушать не хотел об этом. Старик тяжело влез в длинную черную машину. Когда его шофер уже собирался захлопнуть дверь, Ротмор, зажав в зубах сигару, наклонился вперед и сказал Ноэлю:

— Твой отчет о романе «Красная книга» вполне хорош. Я дозвонился до Побережья. Они сделали заявку. Двенадцать тысяч.

Довольно мрачный взгляд Ноэля исчез в оживленной усмешке.

— Почему же вы не сказали это немного пораньше, вы, старый садист?

— Два других твоих отчета — неплохие, но о них я хочу еще немного подумать. Ты потихоньку учишься. — Он взглянул на Марджори, потом на Ноэля, и глубокие морщины, спускающиеся вокруг рта, смягчились в улыбке, выражающей одобрение, которое он старался скрыть. — Может быть, у тебя будет все хорошо. Спокойной ночи. Спокойной ночи, Мардж.

3. Седер

Когда миссис Моргенштерн предложила пригласить Ноэля и его родителей к седеру, семейному ужину в канун еврейской пасхи, Марджори подумала, что это была ужасная идея. Поразмыслив, однако, она решила, что в этом определенно есть какой-то здравый смысл.

У Ноэля дела в «Парамаунте» шли хорошо, их отношения с каждой неделей становились все более близкими и многообещающими, и ей показалось, что для его и ее родителей настало время предстать друг перед другом. Она также подумала, что Ноэлю лучше было бы увидеть ее семью и познакомиться с корнями ее религии. Когда ей было четырнадцать-пятнадцать лет, она ненавидела седеры, бар-митцвы и все остальное, и ей доставляло удовольствие шокировать своих родителей атеистическими разговорами. Однако в последние годы она находила седер по-своему привлекательным и хотела посмотреть, какова будет его реакция. Многочисленные праздничные ритуалы и символы еврейской пасхи — маца, хрен, четыре кубка вина, колотые орехи и яблоки, яйца, сваренные вкрутую в соленой воде, огромный бокал вина для пророка Илии — все это вместе со старыми семейными песнями и ежегодными, всегда в одно и то же время, шутками на иудейской службе вызывало в ней какое-то пленительное горько-сладкое чувство ностальгии. И кроме того, было в некотором смысле забавно встретиться с семьей раз в год и узнать, кто из кузенов и кузин женился и вышел замуж, и увидеть новых, недавно родившихся детей, и удивиться, как быстро растут старшие дети. Конечно, это был риск, седер мог не понравиться Ноэлю и его родителям и привести их в уныние. Но она не думала, что это был большой риск, и в любом случае она была готова рискнуть.

Скорее она боялась завести об этом разговор с Ноэлем. Но, к ее удивлению, он очень охотно согласился прийти. Он не имел ни малейшего представления о седерах, знал только, что маца — это то, что едят. Но когда она описала ему все церемонии и обряды, он сказал:

— О, это звучит очень интересно, наверняка это красочное и оживленное зрелище. Мой отец, несомненно, сваляет дурака, как обычно, но это может оказаться забавным.

— Я должна предупредить тебя, что все родственники из всех близлежащих окрестностей собираются в этот день, и дети, и бабушки, и дедушки, и это довольно шумное сборище.

— О! — Ноэль задумался, но вскоре лицо его прояснилось. — Что ж, ты не думаешь, что это к лучшему? Я смогу остаться незамеченным в этой толпе. Конечно, все твои родственники будут болтать о нас, но если ты не возражаешь, я тоже не стану возражать.

— Если честно, Ноэль, ты — хамелеон. Если я и опасалась чего-нибудь, так именно этих сплетен, и я тебе это говорила. И вот уже ты не возражаешь, ты — сама любезность.

— Дорогая, на самом деле ты несправедлива ко мне. У меня золотое сердце. Единственные мои недостатки — это то, что я абсолютно эгоистичен и безнравствен. Скажи своей маме, что все в порядке — мои родичи и все остальное.