Марципанов, или 1001-й научно-фантастический рассказ - [2]

Компьютер "Сократ" отвечает на вопросы по текущей политике. Быстродействующая электронная машина "Ходжа Насреддин" поставляет анекдоты из жизни великих людей. Ограничимся этими немногими примерами, хотя список их мы могли бы продолжить.

...К утру дождь кончился. Субботнее солнце, заглянув в окошко Марципанова, застало его за изготовлением перфокарт - это была уже чисто техническая работа, не требовавшая усилий ума. Труд гения, неслыханный по сложности алгоритм, был завершен накануне. Честолюбие заставило Марципанова отказаться от помощников. Он сам был и конструктором, и программистом, и оператором.

Теперь оставалось только заложить перфокарты в машину и... - и на этом, собственно, вся его работа заканчивалась. Остальное было делом иного разума, иных - сверхчеловеческих - творческих потенций.

Только средневековый алхимик, окоченевший от восторга перед чудом рождения человека в реторте, мог бы понять, что испытывал Марципанов в тот памятный день, сидя за пультом разумной машины, готовой сию минуту по его приказу выполнить дело, которое до сих пор казалось непосильным для электронного ума. И она взялась за него, ни на мгновение не усомнившись в своих способностях, ибо ее мозг не знал колебаний. Скользнув узким лучом по отверстиям шифровальной, карты, она превратила их в стройную последовательность событий. Фабульное устройство отработало экспозицию, завязку, развязку и смоделировало интригу. Контролирующий табулятор зафиксировал эффект неожиданности, исходя из которого машина привела в соответствие показатель невероятности и константы событийного правдоподобия. Воспользовавшись гениальной формулой Крювелье-Марципанова, она выполнила необходимые преобразования за пятнадцать минут.

Далее сюжетный блок передал готовую программу в блок сценарного программирования, где фабульные ходы были развернуты в повествовательную ленту. Касса выдала девятьсот эпитетов, две тысячи сравнений и одну развернутую метафору.

Погасли цветные индикаторные лампочки над пультом управления, померкло световое табло в верхней части щита. Вместо него зажглось табло на передней панели. Изобретатель бросил взгляд на стрелку эктометра и от радости захлопал в ладоши: индекс сюжетной занимательности макета оказался 90,6! Это намного превосходило все известные образцы. Достаточно напомнить, что показатель занимательности "Графа Монте-Кристо" равняется в среднем 48,4-48,6 единиц, "Убийство на улице Морг" Эдгара По дает 54, и даже в самых захватывающих новеллах Конан-Дойля уровень занимательности едва достигает 65.

Что же касается научной фантастики, то там такие цифры никому и не снились. Какой-нибудь Уэллс со своим "Человеком-невидимкой" еле-еле набрал 40. Ребяческий лепет Жюля Верна с трудом дотянул до 30.

Марципанов мысленно перебрал современников. Айзек Азимов? - 38. Рэй Бредбери? - 30-32. Стругацкие? Тут и говорить не о чем; от силы 25. А сколько шуму, разговоров! Очереди за подписными изданиями... Подумаешь!

Даже "Фаршированный Йог" - пресловутый бестселлер Геннадия Файбусовича, принесший скандальную славу его автору, не смог дотянуть до 68. Одним словом, кибернетическая литературная машина Марципанова поставила рекорд, абсолютно недостижимый для кустарной прозы.

...Табло с надписью "Блок В" все еще сияло красноватым светом, точно окошко в преисподнюю. Закуривая, Марципанов сломал несколько спичек; рука его дрожала. Предстоял последний, завершающий этап. Он нажал тумблер ввода. Ряды индикаторов, зажигаясь последовательно в верхней части наблюдательного щита, известили его о своевременном включении словарных, грамматических и ритмико-композиционных устройств. Лексиконный табулятор оптимизировал подбор терминов, доведя до предела эмоциональную насыщенность любовного диалога (показатель эмфазы - 100). Электромагнитный редактор умело чередовал эротические сцены и научно-популярные отступления. И, наконец, цитирующий механизм, работая по принципу "фидбэк", срастил для будущего рассказа эффектный халдейский эпиграф, подобранный на основе сходства слов.

Солнце приближалось к зениту, когда изобретатель с окурком во рту вышел из сарая. Он вспомнил, что еще не завтракал. Несколько минут назад автоматическое печатающее устройство, вмонтированное в заднюю часть сочинителя, начало отстукивать на вращающемся барабане готовый текст.

...Мы намеренно опустили рассказ о том, каким образом Марципанов пришел к идее своего изобретения, откуда добыл оборудование и детали для машины и как, неделю за неделей, месяц за месяцем, свозил их в укромный винипластовый сарайчик напротив дачи. Подробности этого рода слишком затянули бы наше повествование. Точно также мы обойдем молчанием события, последовавшие за первым опытом сочинения, вплоть до следующей пятницы, когда Марципанов вновь в урочный час сошел с поезда на тихом полустанке и двинулся по засохшей глине знакомым путем мимо ларька и пенсионера с радиотелескопом.

У калитки поджидал его местный почтальон. Он почтительно вручил Марципанову хрустящий конверт.

На конверте красовалась эмблема ежемесячного иллюстрированного журнала "Научная Мысль": голый, неправдоподобно мускулистый "Мыслитель" Родена, подперев рукой подбородок, раздумывает над кроссвордом... В сильном волнении Марципанов вскрыл письмо.