Маракотова бездна. Страна туманов - [24]

Лишь одно оставалось невыясненным: сколько лет прошло с тех пор, как случилась трагедия. Доктор Маракот предложил метод приблизительного подсчета. В одной из многочисленных пристроек находился гигантский склеп, в котором покоились останки вождей. Атланты были знакомы с секретами мумификации, подобно древним египтянам или жителям Юкатана{45}. Стены склепа представляли собой бесчисленные ниши с длинными рядами мощей. Манд указал нам на пустующее место и гордо заметил, что оно предназначено специально для него.

– Если взять за образец европейских королей, – сказал Маракот своим обычным профессорским тоном, – то в течение столетия не менее пяти из них успевали занять место на троне. Предположим, что эти цифры верны для правителей Атлантиды. Не стоит надеяться на абсолютную точность, но мы можем сделать приблизительные подсчеты. Я пересчитал мумии. Их четыреста.

– Значит, прошло уже около восьми тысяч лет?

– Верно. Эта цифра в какой-то мере соответствует геологическим данным о возрасте плато. Катастрофа случилась задолго до того, как египтяне научились делать записи. А египетской письменности не менее шести-семи тысяч лет. Думаю, что мы стали свидетелями трагедии, которая произошла, по крайней мере, восемь тысяч лет назад. Конечно, для того чтобы построить цивилизацию, следы которой мы видели, также понадобилась не одна тысяча лет. Таким образом, – заключил доктор Маракот, – мы раздвинули горизонты истории человечества. Этого не делал еще никто на Земле с самого начала истории.

Глава 5

По нашим расчетам прошло около месяца, после того как мы посетили мертвый город – самое удивительное и необычное место на свете. К тому времени мы полагали, что приобрели достаточный иммунитет и ничто больше не в силах изумить нас или поставить в тупик. Но затем случилось нечто, превосходящее все, что рисовало нам воображение.

В тот день Сканлэн принес весть о том, что происходит что-то чрезвычайно важное. Вы должны понимать, что к тому времени мы уже чувствовали себя в огромном здании как дома. Мы знали, где расположены комнаты отдыха и концертные залы, так как часто посещали разного рода представления. Музыка атлантов казалась странной и в то же время утонченной и изысканной. Во время театрального действа незнание языка компенсировалось живыми и выразительными жестами. Мы постепенно начинали чувствовать себя частью общества. Нас приглашали в дома почтить своим присутствием семейные вечеринки. Нашу жизнь – по крайней мере, мою, – скрашивало обаяние этих замечательных людей. Особо хочу отметить одну юную особу, чье имя я уже упоминал. Мона была дочерью Манда. В ее семье я нашел теплый, радушный прием, который заставил меня забыть о том, что мы говорим на разных языках. А когда дело доходит до самых нежных слов, я не вижу особых различий между древней Атлантидой и современной Америкой. То, что может нравиться девушке из массачусетского Браун-колледжа, обязательно придется по душе девушке, живущей под водой.

Но сейчас я должен вернуться к тому моменту, когда Сканлэн влетел в комнату с известием о грандиозном событии.

– Послушайте! Только что явился один из атлантов. Он был настолько взволнован, что забыл снять водолазный костюм. Он долго бормотал что-то под нос, пока не уразумел, что его никто не слышит. Затем атлант никак не мог остановиться. Он рассказывал что-то, пока у него не перехватило дыхание. Не успел он закончить, как все помчались к выходу. Думаю, что снаружи происходит нечто интересное…

Выскочив из комнаты, мы увидели, что атланты несутся по коридору и оживленно жестикулируют. Мы последовали за ними и вскоре оказались в самой гуще толпы, которая прокладывала путь по дну океана. Атланты передвигались очень быстро. Нам с непривычки нелегко было поспевать за ними. Но в руках у подводных обитателей горели мощные электрические фонари, и даже если бы мы отстали, все равно ни за что бы не потерялись: яркие блики указывали нам путь.

Дорога, как и в прошлый раз, лежала вдоль базальтовой гряды. Мы приблизились к вырубленной в скале лестнице. Каменные ступеньки стерлись от многолетнего использования и стали вогнутыми.

Поднявшись на вершину, мы оказались в ущелье, которое загромождали острые каменные глыбы и разрезали глубокие трещины. Кое-как преодолев этот лабиринт, мы очутились на круглой площадке, залитой мягким светом. В центре находилось нечто такое, от чего у меня перехватило дух. По выражению лиц моих товарищей я понял, что они испытывали похожие эмоции. На дне, наполовину зарывшись в ил, лежал большой пароход. Корабль завалился на бок. Труба была смята и висела под странным углом. От передней мачты остался лишь короткий обрубок. Но в целом корабль неплохо сохранился и казался таким чистым, словно только что покинул док. Мы ринулись вперед и очутились под кормой. Каково было наше удивление, когда мы прочитали название судна – «Стратфорд». Корабль последовал за нами на дно Маракотовой бездны.

Когда мы оправились от потрясения, судьба судна уже не казалась такой уж непостижимой. Мы вспомнили о том, как падали показания барометра, о зарифленных парусах норвежского барка и о странной черной туче на горизонте. Очевидно, над морем разразился циклон невероятной силы и «Стратфорд» не смог противостоять разбушевавшейся стихии. Не оставалось никаких сомнений, что экипаж погиб в полном составе вместе с кораблем: все спасательные шлюпки, хоть и полуразбитые, висели на талях