Марафон длиной в неделю - [28]

Юрко отправился к сеновалу, но не полез туда, а уселся на бревна, лежавшие у дверей, прислонившись спиной к дверному косяку. Сидел и смотрел на звездное небо без единой тучки — Млечный Путь блестел серебром, и какая-то звездочка мерцала, казалось, даже двигалась. «Так вот и земля наша мерцает для кого-то», — подумал Юрко и вспомнил Катрусю. Боже мой, что бы он отдал, только бы девушка оказалась здесь...

Протянул руку и нащупал холодную сталь лежащего рядом шмайсера. Юрко с отвращением оттолкнул оружие, встал и вышел со двора.

В домах слепо темнели окна. Вначале Юрку казалось, что на него смотрят и следят за каждым его шагом, но вскоре это чувство притупилось — он шагал посередине улицы совсем открыто, ибо знал, куда идет и зачем. Только вначале, когда вышел со двора Семенюка, не отдавал себе отчета в этом, но решение возникло сразу, хотя, может быть, он обманывал себя и обдумал все уже давно, просто колебался и собирал силу воли для последнего шага, и сейчас, сделав его, тяжело ступая, шел по песку разъезженной улицы.

Улица немного расширилась, и наконец Юрко очутился на сельской площади. Слева стояла деревянная церковь, напротив нее кирпичный магазин с закрытыми ставнями, а к нему прижался домик с одним освещенным окном. Юрко направился прямо туда, точно рассчитав, что домик без забора может быть только сельсоветом.

Он вошел не постучав, остановился прямо на пороге и осмотрелся. Мужчина, сидящий за столом, покрытым красной скатертью, стал настороженно выдвигать ящик, в котором, наверное, хранилось оружие, а второй, что примостился в углу, потянулся к приставленному к спинке стула карабину — это было закономерно, время военное, да и из лесу могли выйти бандиты. И Юрко, чтобы продемонстрировать, так сказать, свои мирные намерения, шагнул прямо к столу — люди увидели, что он безоружный, и успокоились.

За столом сидел человек средних лет в помятом хлопчатобумажном пиджаке, с длинными седыми усами. Усы у него поседели, а волосы были еще черными, глаза смотрели по-юношески остро.

Тому, кто потянулся к карабину, исполнилось самое большое лет двадцать, одет он был в солдатскую гимнастерку, широкие брюки, из-под которых выглядывали тяжелые ботинки на грубой подошве. Военная гимнастерка и карабин не делали его солиднее, выглядел он совсем подростком, что подчеркивал и вихор, задорно торчавший на макушке.

В комнате сидел и третий человек, которого Юрко сразу не приметил. Еще молодой, но полный, в вышиванке, заправленной в галифе. Пристроился он на скамейке у стены и, наверное, что-то говорил, так как застыл с раскрытым ртом, словно его оборвали на самом интересном, и смотрел на Юрка недовольно.

— Вы председатель сельсовета? — спросил Юрко у седоусого.

— Я. Что вам?

— Есть разговор... — Юрко обвел изучающим взглядом присутствующих, и председатель понял его.

— Это наш актив, можете говорить все. Кто вы?

— У меня важное сообщение. Сейчас в селе прячется немецкий диверсант.

Председатель выдвинул ящик, вынул парабеллум и засунул его в карман брюк. Встал и перегнулся к Юрку через стол.

— Кто вы и откуда вам это известно? — спросил он строго.

— Потому что я привел его в село...

— Ты? Сам?

— Точно. Он сейчас в доме Семенюка. — Теперь, когда главное было сказано, Юрко вздохнул и опустился на стул.

Председатель обошел стол и остановился напротив Юрка. Белобрысый юноша с вихром схватил карабин и стал сзади. Они, так сказать, окружили Юрка, но все было правильно, парень ничуть не обиделся. Глотнул воды и сказал:

— Позвоните куда следует. Времени в обрез, на рассвете он уйдет, а может, и раньше.

— Кто ты? — спросил председатель еще раз.

— Фамилия Штунь. Юрий Штунь из Львова.

— И как же ты?.. С диверсантом?..

Юрко безнадежно махнул рукой:

— Случилось.

— Бандера?

— Точно. — Услыхал, как за спиной щелкнул затвор карабина, но председатель предостерегающе поднял руку.

— Почему диверсант один и как вы попали к Семенюку?

— Мельник — связной. А может, тоже агент, оставленный немцами. У него была явка для диверсантов и для нас тоже.

— Сколько вас?

— Четверо.

— Где?

— В лесном схроне.

— Далеко?

— Верст десять. Или чуть меньше.

— Дорогу знаешь?

— Найду.

— Почему задержались у Семенюка?

— Мельника нет дома, и диверсант пошел к его жене. А меня послал на сеновал.

— А ты к нам?

— Да.

— Почему?

— Так ведь немецкие диверсанты. А я против немцев.

— И против нас?

Юрко растерянно опустил голову:

— Сейчас вроде нет...

— Когда припрет, все так говорят! — зло выдохнул у него за спиной юноша.

Председатель задумчиво покачал головой и спросил:

— Чем вооружен?

— У него только пистолет, но стреляет, хвалился, здорово, — пояснил Юрко.

Третий парень, полный, в вышиванке, достал из-под скамейки карабин.

— Возьмем запросто, — сказал беззаботно. — Сами возьмем, нас трое, а он один.

— С этими пукалками?.. — засомневался Юрко. — А если у мельника в доме есть оружие?

Председатель сельсовета нерешительно поскреб затылок, но белобрысый юноша угрожающе придвинулся к Юрку сзади.

— Я тебе дам — пукалки! — прошипел. — Видали мы ваших с автоматами!

Юрко подумал, что делал бы этот задиристый паренек против Мухи с его шмайсером, но промолчал. Он сказал все, что хотел, и теперь не имел права голоса.