Марадентро - [10]
– А пытались?
– Конечно! Почти все здешние искатели мечтают найти месторождение шотландца, и на деле большинство разработок, которые велись между Рораймой и Ориноко, тайно или прямо преследовали ту же цель.
– А этот МакКрэкен не оставил карты? – поинтересовалась Айза, которая, словно завороженная, слушала длинный рассказ. – Почему он решил унести секрет с собой в могилу?
– Он не унес, – объяснил венгр. – Незадолго до смерти он столкнулся с Джимми Эйнджелом в Техасе и признался, что никогда не составлял плана месторождения, но что оно расположено на вершине плато высотой тысячу метров на юг от Ориноко и на восток от Карони. Джимми продал все, что у него было, взял в товарищи одного инженера по имени Дик Карри, они купили самолет и отправились на поиски, они попали в аварию, сначала в Никарагуа, а затем – дважды – здесь, в Гвиане. В итоге Карри отказался летать и отправился пешком, и его в полнолуние загрыз ягуар; говорят, как раз в ту ночь он увидел «Мать всех рек».
– Но это похоже на легенду!
– Не такая уж это и легенда! Не такая уж и легенда, и я объясню почему. – Золтан Каррас раскурил черную трубку – странно, но у дедушки Езекиеля была точно такая же – и уселся поудобнее, привалившись к стволу упавшего дерева, а Асдрубаль все время подливал кофе ему в кружку. Венгр, несомненно, был прирожденным рассказчиком, любил сидеть у костра и вспоминать истории о былом или о далеких землях, поэтому он выпустил облако дыма, улыбнулся слушателям и продолжил. – Это не легенда, – убежденно повторил он. – Потеряв третий самолет, Джимми вернулся в Соединенные Штаты, поработал летчиком-каскадером в одном фильме, названия которого я не помню, купил новый аппарат и вернулся в Сьюдад-Боливар. – Он не спеша затянулся, сделав долгую паузу, а затем наклонился вперед, словно собираясь поведать слушателям некую тайну: – И вот однажды, в тысяча девятьсот тридцать шестом году, он заметил вдали Ауянтепуй и решил, что это тот самый, на который они когда-то приземлились с МакКрэкеном. В необычно ясный день он облетел его вокруг и был поражен, увидев «Мать всех рек» – гигантский водопад высотой в тысячу метров; когда вершина тепуя скрыта облаками, вода словно падает с неба. Он открыл самый высокий в мире водопад – Сальто-Анхель[18]. Большинство людей думает, что он назван в честь Ангела, тогда как он назван в честь Джимми Эйнджела, летчика, сделавшего свое открытие во время поисков мифической «Матери алмазов» шотландца МакКрэкена. Ну, как вам?
– Удивительная история!
– А ведь это еще не все! – Венгр засмеялся, словно озорной мальчишка. – Джимми Эйнджел был одержим идеей найти месторождение и однажды в компании жены, венесуэльца по имени Густаво Генри и бакеано[19] приземлился на вершине Ауянтепуя, но неудачно: самолет угодил в трясину, колеса увязли, и он так и не смог взлететь. Они провели наверху почти месяц, занимаясь поисками месторождения, питаясь лягушками и ломая голову, как спуститься по отвесным стенам, и, когда наконец выбрались по подземной реке и дошли до Сьюдад-Боливара, их здоровье оказалось подорвано, а финансы расстроены. Однако Джимми был человеком упрямым и отправился в Панаму – поработать пилотом авиапочты, чтобы купить новый самолет. Старый так и остался на вершине. – Он помолчал. – Я не очень-то разбираюсь в самолетах, но мне кажется, что, поменяв двигатель, еще можно было бы на нем летать. Фюзеляж и кабина уцелели. Проблема в том, как его оттуда снять.
– Вы его видели? – изумился Себастьян и, получив молчаливое подтверждение, решил уточнить: – Где? На вершине Ауянтепуя?
– Угу! – кивнул венгр. – Именно там, где он его оставил. Дмитрий, негр Порсель, один арекуна и я вскарабкались по южной стене и добрались до вершины, однако, хотя мы и перевернули все до последнего камня в русле Чурум-Меру – реки, которая берет там начало и образует водопад, – нам не попалось даже крупицы алмаза. Джимми ошибся: месторождение должно находиться на каком-то другом из сотни проклятых тепуев, разбросанных по всей Гвиане.
– Вы намерены продолжить поиски?
Золтан Каррас несколько секунд смотрел на Асдрубаля Пердомо, размышляя, и затем отрицательно покачал головой.
– Мне пятьдесят семь лет, – сказал он, – и у меня слишком тяжелая задница, чтобы еще одну неделю провисеть на каменной стене. Негр Порсель утонул в стремнине Карони, Дмитрий обзавелся литейной мастерской, а индеец вернулся к себе в сельву. Нет уж! – убежденно сказал он. – Зачем мне столько миллионов? Чтобы построить больницу, где можно было бы умереть? Сейчас мне хватает того, что время от времени я нахожу несколько «камней». Амбиции – это для молодых.
– Но ведь вы не стары.
– Спасибо! – воскликнул он. – Слышать это от молоденькой девушки вроде тебя – комплимент. Сколько тебе лет? Семнадцать?
– Восемнадцать.
– Мне было немногим больше, когда я в тридцать седьмом оказался в окопах Испании, а в сорок втором – в Югославии. Но с тех пор много воды утекло, и я чувствую себя таким старым, словно родился даже не до начала века, а до Сотворения мира. По мне, «Мать алмазов» может оставаться там, где она есть, хотя я действительно хотел бы, чтобы однажды Джимми ее нашел. Он единственный, кто этого заслуживает
