Манящая тень - [5]

Я больше никогда не буду с ними смеяться. Не после того, что я натворила.

С воспоминанием о криках приходит и вонь горящей древесины, в сравнении с которой мой страх перед смотрителями кажется чуть ли не смехотворным.

Я знала, что мой поступок карается смертным приговором у смотрителей. Честно говоря, я даже ждала его. Ждала цветка королевы ядов, прибитого к нашей передней двери. На протяжении многих месяцев до побега я просыпалась пораньше, чтобы проверить, все ли чисто, пока мама не обнаружила его первой по пути на работу.

Это был лишь вопрос времени, прежде чем я все испорчу и потеряю контроль. Просто я никогда не представляла – ни в одном из тысяч кошмаров, – насколько ужасающими могут быть последствия.

Я так сильно прикусываю язык, что чувствую кровь.

Не знаю, как долго я так сижу, попивая кофе и глядя на извивающийся туман, жмущийся к витрине. Но, наверное, долго, поскольку хипстеры уже уходят. Подходит Гейб, чтобы подлить мне еще кофе в чашку. Я тихо бормочу благодарности, на что он кивает и возвращается к прилавку.

Я наблюдаю за Мистером Кровавые Костяшки, пока он читает. Он проводит большим пальцем по нижней губе, и меня привлекает это движение. Несмотря на синяки, он вообще-то…

В моем животе пробуждается что-то давно забытое. Я не собиралась говорить, что он симпатичный, поскольку последнее, что нужно человеку в бегах, это бестолковая влюбленность.

Дома я несколько месяцев встречалась с парнем – Натаном Пересом. Футбольный игрок, умопомрачительная внешность, ужасно целуется. В десятом классе мы расстались. Он расплакался. Я – нет. С тех пор я целовалась с парой парней, но не после побега. Мой взгляд вновь сосредоточивается на губах Кровавых Костяшек.

Ладно, теперь я откровенно пялюсь.

Только не смотри на меня. Не смотри, не…

Упс. Посмотрел.

Мы снова встречаемся взглядами. Я тут же ощетиниваюсь, меняя образ девушки, которая еще час назад буквально бежала от тумана, на «если подойдешь ко мне, я выпотрошу тебя за десять секунд». Еще один маленький трюк, которому я научилась за годы путешествия в одиночку.

Он вскидывает поцарапанную бровь и усмехается. Будто считает мой тщательно проработанный злобный вид интригующим.

– Что? – спрашиваю я. Лучшая защита – нападение, верно?

Он снова поднимает голову и изображает удивление. Затем делано смотрит себе за спину и обратно на меня, едва сдерживая смех.

– Ничего.

Я вновь обхватываю чашку пальцами и, поднося ее к губам, немного проливаю кофе. Вот черт!

Быстро смотрю на парня, надеясь, что он ничего не заметил. Но, естественно, он все видел. Клянусь, он улыбается, когда опускает взгляд на ежедневник перед собой. Интересно, что он там пишет? «Дорогой дневник! Последние новости: девушки по-прежнему разливают жидкости в моем присутствии».

– Ай! – шепчу я, обжигаясь о кофе. Определенно не мой день. Или год. Или жизнь.

Я как раз собираюсь встать и попытать удачу с тем стремным туманом на улице, когда кто-то кладет салфетку на мой стол. Поднимаю взгляд на Кровавые Костяшки.

– Все нормально? – спрашивает он.

– Ага, – бурчу я, инстинктивно отодвигаясь подальше, пока он садится на противоположный стул.

– Я говорил Гейбу не подавать кофе таким горячим, – замечает он, протягивая руку. Я не шевелюсь. Он же не ждет, что я попрошу его о помощи, ведь так?

– Со мной все хорошо, – настаиваю я, но в моей интонации слышится четкий посыл: «Будь добр, отвали».

Еще один трюк, которому я наловчилась в бегах.

Парень закатывает глаза.

– Я не пытаюсь запугать тебя. Один год я работал медиком. Просто хочу убедиться, что ты в порядке.

– А я была владелицей этой руки целых семнадцать лет, так что знаю, что она в порядке.

Кровавые Костяшки встает.

– Ну ладно, намек понял. Если передумаешь, в морозильнике есть пакетики со льдом.

– Мне не нужна твоя помощь. Как и бесплатный кофе. Я не какая-то беспомощная бродяжка, ясно? Я могу позаботиться о себе.

Он поднимает руки в знак защиты.

– Никто и не говорил, что не можешь.

Он всматривается в меня, и я вижу, как в его глазах зарождаются вопросы. От этого хочется съежиться, словно он может увидеть то, что я пыталась скрыть. Вблизи он уже не так похож на убийцу. Парень выглядит здорово, как Капитан Америка или кто-то подобный. Но я заставляю себя сидеть смирно. Только я собралась открыть рот, как до нас доносится звук. Глухой удар, за которым следует металлический грохот с кухни, как если бы на плиточный пол посыпалась посуда.

Кровавые Костяшки замирает и прислушивается. Я тоже. В этом звуке было что-то неправильное. А затем…

Щелк.

На самом деле звук не такой громкий, как я слышу у себя в голове. Он попросту не может быть настолько громоподобным, чтобы раскатываться эхом по черепу с такого расстояния, но, возможно, щелканье затвора всегда так звучит – как голодное клацанье челюстей, решающих то, на что не имеет права ни один человек. В любом случае такой звук никак не может быть тихим.

– Не двигайся! – рявкает кто-то с кухни.

Сквозь кухонное окно я вижу мужчину в серо-черных перчатках. В его правой руке зажат маленький пистолет. Он нас не увидел… пока.

Кровавые Костяшки мигом кидается в другую часть помещения, не издавая ни звука. Я тоже начинаю бежать, но он прижимает палец к губам.