Манускрипт с улицы Русской - [3]
Замок находился в центре многолюдного Луцка, отделенного от Польши непроходимыми болотами, тянущимися вдоль рек Стыри и Сапалеевки; выйти из города можно только по тракту, который идет от Владичьей башни на Литву.
Во дворце из красного кирпича находится резиденция великого князя Литво-Руси Витовта Кейстутовича. От дворца идет подземный ход под Владичьей башней до Гнидавы. В княжеских хоромах собираются время от времени на торжества и приемы европейские монархи, съезжающиеся в Луцк на конгресс. Волынь напрягается изо всех сил, стонет, но по дорогам ежедневно тянутся санные обозы с мешками муки, бочками меда, тушами зубров, лосей. И волынские крестьяне гонят со всех сторон стада быков и овец — чтобы накормить и напоить именитых гостей.
Замок не мог вместить всех европейских правителей и их придворных, что понаехали той зимой, в конце 1430 года.
Витовт отвел для постоя самые лучшие дома в Луцке и в фольварках на окраине города и одного лишь гостя, да и то незваного, из осторожности поселил в сводчатых комнатах Стыровой башни — беспокойного, мятежного, но нынче так нужного ему в тяжбе с королем Польши Ягайлом — своего двоюродного брата Свидригайла Ольгердовича, черниговского князя.
Сегодня — большая ярмарка на площади перед Въездными воротами: на днях конгресс должен закончиться. Сегодня вечером европейские правители совещаются во дворце Витовта: Свидригайло с раннего утра ждет приглашения на совещание.
Не приглашают... Витовт прислал дары, брат Ягайло — милостивое послание, а самого его не приглашают.
Свидригайло ходит по хоромам, словно зверь в клетке, злость и ненависть терзают душу. Вдруг, как молния, в мозгу вспыхивает решение: «У себя созову совет!»
Скрип дверей оборвал размышления князя, на пороге стоял дворовой слуга:
— Державец Олесского замка боярин Ивашко Преслужич-Рогатинец просит тебя, князь, принять его.
— Зови... Зови!.. Как раз кстати...
В хоромы вошел высокого роста рыцарь с седой бородой и, поклонившись, сказал:
— Русинские бояре просят тебя, Свидригайло, посетить наш стан.
Князь, коренастый и приземистый, подошел к гостю и долго стоял молча, присматриваясь — будто взвешивая, стоит ли ему делиться с ним своими замыслами. Боярин тоже молча ждал. Густые волосы, подвязанные выше ушей черной лентой, спадают на плечи, губы сжаты, глаза пристально следят за князем.
— Настал час, Ивашко, — наконец произнес Свидригайло. В глазах князя блеснула твердая решимость, и потеплело на душе у боярина. — Слышишь, настал наш час... Это хорошо, что ты пришел ко мне, олесский староста. Я еще ни разу не видел тебя, а ты — моя главная опора на юге, на Каменец у меня мало надежды. Говоришь, просят меня русинские бояре посетить их стан? Скажи, что приду. А вечером — милости прошу ко мне всех на банкет... Но как это так, что до сих пор я не встретился с тобой, Преслужич?
— Спасибо, что хоть имя мое запомнил...
Боярин Ивашко помрачнел: Свидригайло в очень близких отношениях с князьями Василием Острожским, с его сыном Федором, что ныне ратоборствует вместе с гуситами, и с Александром Носом. Но освобождали Свидригайла из кременецкой тюрьмы не только они. Ивашко хорошо помнит... В страстной четверг 1418 года князья Василий и Александр собрались в Рогатине, во дворце Преслужича, и решили спасти Свидригайла: «Свидригайло поддерживал нас, так мы вызволим его и сделаем своим князем». Они задумали пойти на хитрость и направили в Кременец двоих своих людей, условившись с ними так: «Перейдете служить к кременецкому воеводе. Егда же мы приидем ко граду, вы опустите возводный мост». И те поехали, вошли в доверие воеводы, а в пасхальный понедельник Василий, Александр и Ивашко подошли к Кременцу с отрядом в полтысячи воинов, пробрались по спущенному мосту и глубокой, темной ночью перебили весь кременецкий гарнизон...
— Была ночь, когда мы освобождали тебя из кременецкого острога, — сказал спустя минуту Ивашко. — Василий Острожский и Александр Нос умчались тогда с тобой в Констанцу, а я вернулся в Рогатин. Не забыл ли ты, князь, что мы спасли тебя?
— Не забыл, — помрачнел Свидригайло, и это не прошло незамеченным для Ивашка Преслужича. — Сколько у тебя войск в Олеско?
— Тысяча. В поле — тысяча. А в замке она стоит трех. Мой замок неприступен.
— Как долго сможешь выдержать осаду?
— Полгода... Но почему ты, князь, помрачнел?
Князь не ответил. Его молчание вызвало тревогу у баярина Ивашка. Полгода... Тысячи королевских рыцарей на заолесских полях — от Подлесья до Плиснеска — с таранами, осадными башнями, конные и пешие, в железе и с огнем, а замок посредине — между поросшими кустарником болотами и хребтом Вороняцких гор. Полгода на кровавом поле... А если больше?
— Почему ты помрачнел, князь? — снова переспросил Ивашко Преслужич.
— Думаю... Но вдруг глаза Свидригайла оживились, радостно заблестели, он раскатисто засмеялся — что-то скоморошье, заразительно веселое было в этом беспричинном смехе, и боярин тоже засмеялся.
— Полгода, говоришь? — оборвал смех Свидригайло. — А нам достаточно и полмесяца!
— Хочу спросить тебя, князь...
— Вечером спросишь. Я собираюсь к вам в стан.
Роман Иванович Иванычук. Мальвы (Текст романа печатается с небольшими сокращениями.)
Роман Иваничук — автор нескольких сборников рассказов: «Прут уносит лед», «Не рубите ясеней» и других, а также романа-трилогии «У столбовой дороги».В книгу «Тополиная метель» входят рассказы, охватывающие самые разнообразные явления жизни. В них и трагическая любовь, и первое чувство, пробуждающееся в юных сердцах, и чудодейственная сила искусства, преображающая и возвышающая сердца людей.
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
Александр Петрович Павлов – русский писатель, теперь незаслуженно забытый, из-под пера которого на рубеже XIX и XX вв. вышло немало захватывающих исторических романов, которые по нынешним временам смело можно отнести к жанру авантюрных. Среди них «Наперекор судьбе», «В сетях властолюбцев», «Торжество любви», «Под сенью короны» и другие.В данном томе представлен роман «У ступеней трона», в котором разворачиваются события, происшедшие за короткий период правления Россией регентши Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны.
Петр Николаевич Полевой (1839–1902) – писатель и историк, сын Николая Алексеевича Полевого. Закончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, где в дальнейшем преподавал; затем был доцентом в Новороссийском университете, наконец профессором Варшавского университета. В 1871 г. Полевой переселился в Санкт-Петербург, где занялся литературной деятельностью. В журналах публиковал много критических статей по истории русской литературы. В 1880-х гг. Полевой издавал «Живописное обозрение».
Из огромного художественного наследия Вольтера наиболее известны «Философские повести». Писатель блистательно соединил традиционный литературный жанр, где раскрываются кардинальные вопросы бытия, различные философские доктрины, разработанные в свое время Монтескье и Дж. Свифтом, с пародией на слезливые романы о приключениях несчастных влюбленных. Как писал А.Пушкин, Вольтер наводнил Париж произведениями, в которых «философия заговорила общепонятным и шутливым языком».Современному читателю предоставляется самому оценить насмешливый и стремительный стиль Вольтера.
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…