Мануловы путешествия - [105]

– Надоел мне этот болтун, – с ленцой протянул я на вилянгском. – Лейтенант, выбросьте его за борт!

Как и ожидалось, спецназовец не понял ни слова из моей фразы и вытаращил глаза, а вот арестованный испуганно вжался в скамейку.

– Получилось! – завопил внутренний голос. – Не ожидал, что сработает! Молодцы мы!

Действительно, заговорить в присутствии пленника на его родном языке (в том, что ему знакома эта речь, теперь сомневаться не приходилось – испуг выдал его с головой!) – чистой воды экспромт, пришедший мне в голову под напором его ругательств. До этого момента я сильно сомневался, что смогу перейти с наречия Норэлтира на язык Вилянги. Нет, понимать-то их понимал хорошо, но вот говорить…

Сложность задачи состояла в том, что на слух они оба звучали совершенно одинаково – это родной мне русский язык. Мой мозг, в силу неизвестных причин, интерпретировал речь собеседников в понятные фразы. И наоборот, когда я говорил по-русски, окружающие прекрасно понимали мои слова. С Роланой и остальными не приходилось задумываться над произношением, а вот с Гаругхом пришлось прибегнуть к одной уловке: вообразить, что нахожусь на другом континенте и беседую с жителем Вилянги. И ведь получилось! Он меня понял, понял! А лейтенант спецназа – нет!

Настя возникла из сумрака рядом со мной, улыбнулась и изобразила бурные аплодисменты передними лапками. Наш пленник спал с лица – он понял причину своего ареста.

– Что сейчас скажем, чтобы подчеркнуть напряженность момента? – деловито спросил внутренний голос. – Давай так: "Ваша игра проиграна, мистер Бонд. Ха-ха-ха!"

– Зачем? – я мысленно пожал плечами. – Он – умный человек и сам все уже понял.

– Господин Гаругх, у вас еще есть вопросы? Вам понятно – кто и за что вас арестовал?

Вилянгский шпион молча кивнул. В сущности, выбор у него небольшой: с тайной полицией он еще мог поиграть в "кошки-мышки", но уж если его арестом занялся лично Манул… ловить бедному агенту нечего.

– Пытать будешь? – деловито спросил внутренний голос. – Лично придется – местный народец хлипковат. Помнишь, как "жестко" допрашивали неудавшегося убийцу Роланы? Его даже ударил сержант! Кошмарные издевательства над человеком!

– Хорош ерничать! – осадил я ехидного собеседника. – Это же не обиженный на весь мир психопат, а профессионал. Либо сам пойдет на сотрудничество, либо…, – мысленно развел лапами, – ну, не думаю, что до такой крайности дойдет.

– А если все-таки будет молчать?

– Разберемся по ходу пьесы, – отрезал я.

Оставшуюся часть пути Гаругх мочал. Настя спала, удобно угнездившись на моем плече, да и я не стал от нее отставать – все-таки нам выдалась бессонная ночь. Спецназовцы поочередно караулили пленника. К вечеру мы прибыли в столицу.

По моим расчетам, вторжение должно начаться со дня на день – прошел уже почти месяц с моего визита в императорский дворец Вилянги. Разведчики же докладывали, что войска противника находятся в лагерях, корабли мирно стоят на рейдах, на побережье тишь да гладь. Если бы не грандиозное скопление пехоты и танков, то стороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что страна готовится к агрессии против соседнего континента.

К сожалению, разведгруппа, "прикрепленная" к тому злосчастному порту, что стал свидетелем нашего бегства, никак не могла добыть подходящего "языка". Об этом мне рассказал сразу по возращению в столицу сам Раскун.

– Так и видится картина, – размышлял внутренний голос, – приводят очередного пленного к командиру группы. Тот внимательно осматривает испуганного вилянгца и говорит, мол, черт побери, опять мы не того прихватили! Приказали же тыловика, а это танкист. Расстрелять!

– Ага, – радостно подхватил я, – и растет тайное кладбище невинно убиенных "языков" вокруг вражеского порта. А куда же их девать?

– Какая чушь! – Хором с невидимым собеседником.

Вслух я сказал нечто похожее:

– Господин Раскун! Что за ерунда? Чем там занимаются ваши люди?! Может, послать "манулят" или спецназ? Сколько они уже там сидят и не могут добыть парочку человек?

Министр тайной полиции лишь укоризненно посмотрел на меня. Стало немного стыдно. Понятно же, что разведчики не на пикник приехали. Основная задача – ничем не выдать своего присутствия. Это во время войны можно себе позволить украсть вражеского офицера, не заботясь о последствиях. Здесь же требовалось обставить дело так, чтобы никому и в голову не пришло, что пропавший человек мог попасть в руки противника. Да там и никто знать не должен, что Норэлтир в курсе готовящегося вторжения. А это совсем непростая задача. Вот и приходится разведчикам выискивать подходящего случая.

– Извините, – протянул я, – не подумав, высказался. Переживаю – месяц уже на исходе.

Раскун понимающе кивнул – он тоже умел считать и понимал, что до начала войны осталось несколько дней.

– Что передают другие группы? – кротко спросил я.

– Ничего существенного, – пожал плечами собеседник. – В остальных секторах наблюдения вообще никакого движения. Лишь группа, которой поручено захватить языка, докладывает о колоннах грузовиков, ежедневно прибывающих в порт.

– Что везут?

– Близко подобраться не удалось – сильная охрана. Пробовали рассмотреть на трассе, но ничего не получилось. Прибывают машины тяжелогружеными, а уходят налегке. Характер груза остался неизвестным – все закрыто плотными тентами. Что-то усиленно завозят, – Раскун обескуражено развел руками.