Маннергейм и блокада. Запретная правда о финском маршале - [25]

Маннергейм в сложившейся ситуации рекомендовал правительству пойти на частичные уступки и одновременно готовиться к войне. Неизвестно, насколько серьезно он рассчитывал, что Москва удовлетворится несколькими островами в Финском заливе. Возможно, маршал просто хотел потянуть время, чтобы успеть подготовиться получше. Как писал он сам в своих мемуарах, «я выразил уверенность в том, что Советский Союз, если только пожелает, не уклонится от применения вооруженных сил для достижения своих целей. Он унаследовал панславистские идеи царской России, хотя они ныне и замаскированы идеологией Коминтерна». Стоит опять отметить ту же мысль: агрессивные большевики – продолжатели дела своих не менее агрессивных предшественников. Маннергейм с недоверием и нелюбовью относился не к Советской России, а просто к России.

В любом случае в октябре Карельский перешеек превратился в большой военный лагерь. В стране началась мобилизация. Разразившаяся вскоре советско-финская война не была неожиданностью ни для кого. Обе стороны хотели бы ее избежать, но не могли поступиться своими интересами и принципами. Итогом стала кровавая драма, затянувшаяся на несколько месяцев.

Можно ли было предотвратить эту войну? Существовал ли для финнов иной путь, который позволил бы сохранить нейтралитет и избежать как территориальных потерь, так и кровопролития? Ответ на этот вопрос остается открытым. Однако в любом случае мы можем констатировать, что объективно деятельность Маннергейма толкала страну к войне. Он не просто готовился к возможному конфликту, он считал его неизбежным. Линия противостояния с Советским Союзом была выбрана Маннергеймом и другими финскими политиками вполне сознательно. Поэтому и за последующие события они несут пусть частичную, но ответственность.

Иногда приходится слышать, что Маннергейм был патриотом России и именно поэтому – непримиримым противником большевизма. «В этой кровавой войне для меня русский человек одно, а большевики с их политруками – совершенно иное»,  – писал сам маршал. Однако насколько приемлема такая позиция?

Тот же самый Мединский неоднократно подчеркивал, что российская история едина и Советский Союз – ее неотъемлемая часть. В соответствии с этой логикой получается, что, выступая против большевизма, Маннергейм объективно выступал против России. И посвященная ему мемориальная доска в этой связи кажется еще более сомнительным предприятием. Пресловутый генерал Власов тоже мог считать, что борется против Сталина, а не против своей страны – однако почему-то в Министерстве культуры это не считают достаточным основанием для того, чтобы увековечить его память.

Или уже считают?

Глава 4 Война и немцы

Пожалуй, ни один другой период в деятельности Маннергейма не окружен легендами до такой степени, как годы Великой Отечественной войны. Очень часто его, главнокомандующего армией, воевавшей против Советского Союза, называют едва ли не союзником русских. Дескать, именно он спас Ленинград и его жителей. Правда, это «спасение» почему-то обернулось массовой гибелью жителей блокадного города (по разным оценкам, от 700 тысяч до 1,5 миллиона человек). Но об этом по какой-то причине предпочитают не вспоминать.

Вот что об этом пишет все тот же министр культуры Мединский в своей недавней статье для «Российской газеты»:

«Итак, Маннергейм по факту:

– отказался участвовать в штурме Ленинграда, дойдя до старой, 1940 г., границы (в отдельных местах перейдя ее на глубину до 20 км) на реке Сестре осенью 1941 года, когда судьба города висела на волоске;

– отказался пропустить немцев для удара по городу с севера;

– не обстреливал Ленинград с Карельского перешейка. Д. Гранин: „Финны со своей стороны обстрел города не производили, и, несмотря на требование Гитлера, Маннергейм запретил обстреливать Ленинград из орудий“. Отсюда и знаменитые таблички на улицах Ленинграда времен блокады: „При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна“. То есть снаряд мог прилететь только от немецких позиций;

– дважды, осенью 1941 года и осенью 1942 года, отказывался от синхронного с немцами наступления на юг от Свири, чтобы замкнуть сухопутное кольцо блокады; фактически вялые действия финнов позволили держать „Дорогу жизни“ по Ладожскому озеру».

С этими «фактами» нам и предстоит разобраться. Разобраться, опираясь на сухие исторические документы, а не на слова «камертона совести города на Неве» (так Мединский назвал Гранина), который, безусловно, является большим экспертом в области финской дальнобойной артиллерии.

Но сперва зададимся другим вопросом: как вообще случилось, что летом 1941 года финны вместе с немцами начали войну против Советского Союза? Находятся люди, утверждающие, что виновата в этом только Москва, а финское руководство и лично Маннергейм изо всех сил старались сохранить мир. Нет ничего более далекого от реальности, чем подобные легенды. Финны самым активным образом готовились связать свою судьбу с Гитлером и не только вернуть потерянное в «зимней войне», но и оторвать от восточного соседа куски пожирнее.

Начнем с самого начала. Как известно, весной 1940 года советско-финская война завершилась однозначной победой Советского Союза. Надежда на англичан и французов не оправдалась, осудив Сталина и отправив некоторую материальную помощь, они тем не менее особо не спешили вмешиваться силой оружия. Гитлер и вовсе заявил, что надо было договариваться с Москвой тогда, когда были предложены умеренные условия, а теперь пусть финны пеняют на самих себя. Положа руку на сердце, в этом он был абсолютно прав. В результате войны Финляндия утратила весь Карельский перешеек с Выборгом и была вынуждена сдать Советскому Союзу в аренду полуостров Ханко. Фактически финны потеряли гораздо больше, чем требовала от них Москва предыдущей осенью. Плата за тупое упрямство Маннергейма и других руководителей страны оказалась очень высокой.