- Не-не-не, - я энергично замотал головой, - я в математики.
- Жаль... Очень жаль, - с чувством сказала Чернобурка, - но я не буду терять надежды.
Я улыбнулся:
- Вот честно, Светлана Витальевна, я сожалею. Что делать-то надо?
Она немного помолчала, успокаиваясь. Затем сказала:
- Тебе послезавтра надо после школы подъехать туда же, на Литейный.
Я на пару секунд прикрыл глаза и пробежался по своим планам.
- Хорошо.
- Меня вызовут, я проведу.
Я молча кивнул. Она быстро оглянулась и пояснила в полголоса:
- С офицером одним познакомишься...
От уголков ее глаз разбежались тоненькие насмешливые морщинки, и я почувствовал какой-то подвох.
- Каким-таким офицером? - уточнил наугад.
- Статным, симпатичным, - пояснила она, давя улыбку, - настоящий морской дьявол. Руководитель нашей поисковой экспедиции.
Я прикрыл глаза, прикидывая получающийся расклад.
- Ага... ага... - забормотал, - ага. Понятно. Мэри, да?
- Соображаешь, - с каким-то непонятным сожалением сказала Чернобурка.
- А получится? - с сомнением спросил я, - хотя, конечно, не мое дело...
Она взмахнула рукой:
- Верно, не твое, не забывай об этом. Главное - сам не подведи, - и добавила задушевно: - Удушу ведь паршивца...
Тот же день, ранний вечер,
Ленинград, Загородный пр.
Перед Техноложкой было необычайно людно - вовсю шла бойкая уличная торговля. Скручивались тугими кольцами очереди вокруг горьковатой абхазской мимозы; влет, только успевай подносить, расходились армянские гвоздики, и лишь у латышей с тюльпанами иногда случался короткий передых - дороговато, аж по два рубля за цветок.
Мне пришлось потолкаться, выискивая в этой суете Гагарина.
- Вот, - мы отошли в сторонку, и он протянул мне сверток, - как заказывал. Все за семьдесят пять.
- Четвертый флакончик доложил? - уточнил я и полез за деньгами.
- Да, да, как договорились, - сказал он и продолжил: - С квартирами туго. То клопами воняет, то плесенью из подвала. Я вышел на маклера, что занимается сдачей дорогих квартир, но там и цены другие... - Ваня посмотрел на меня вопросительно.
- Давай, чего уж там... - обреченно махнул я рукой.
- Есть хорошая двушка за сотню, в доме работников театра. На Бородинской. Можно прямо сейчас позвонить маклеру и договориться о встрече, он ждет.
- Так, - сказал я и призадумался.
Сформированный вчера запрос на "губастого" ушел в сопряженную ноосферу, и, по опыту, отклик будет не ранее, чем через пять-семь дней.
Так у меня паранойя? Нет?
- На тебя больше никто не выходил с вопросами обо мне? - я пристально посмотрел Ване в глаза.
- Нет, - ответ вылетел из него легко, без заминки. Потом он уточнил озабоченно: - А что, могут еще?
"Не похоже, что врет", - решил я.
- Не знаю, - покачал головой, а потом признался: - Что-то мне, чем дальше, тем больше от того эпизода не уютно. Если что, сразу говори, - я еще чуть помялся, а потом решил: - Хорошо, звони маклеру.
Тот же день, вечер,
Ленинград, Измайловский пр.
В квартиру я не возвращался - прокрадывался аки тать в ночи. Тихо отщелкнул замок, осторожно переступил через порог... Не включая свет, так же тихо притворил входную дверь и замер.
Сквозь широкую щель из-под двери в гостиную пробивался теплый свет. На всякий случай я заглянул в свою комнату. Никого. Мне немного полегчало. Не то, чтобы я действительно боялся, что Мелкая будет отсиживаться в темноте и одиночестве, но кто знает, как у нее сложится с родителями в мое отсутствие?
Припрятал духи в ящик стола и вернулся в коридор. Приложил ухо к узкой щелке у дверного косяка и постоял, прислушиваясь. В комнате под мерное бормотание телевизора мама вела неторопливый допрос Мелкой, ловко маскируя его под непринужденную светскую беседу. Я поежился, мысленно пробежавшись по накопившимся за мной грехами и грешками. Сколько их, интересно, уже успело всплыть в ходе этого потрошения?
- Ну, понятно... - протянула мама и неожиданно поменяла тему: - Кстати, а ты-то Андрюшу поздравила на двадцать третье? Не забыла?
- Да, открытку надписала, - чистосердечно призналась не заподозрившая никакого подвоха Мелкая.
- А мальчиков в своем классе?
- А у нас девочек больше, так что - обошлось, - прозвучало радостно в ответ.
Следом наступила ошеломленная тишина: Мелкая, судя по всему, лихорадочно соображала, как выбраться из простенькой ловушки-двухходовки, в которую она только что позволила себя загнать.
- Ты что-то зефир совсем не ешь, - произнесла мама с легкой укоризной, за которой моему опытному уху была слышна довольная улыбка, - вот, попробуй.
Я толкнул дверь, заходя.
- Оп-па, - сказал удивленно, - а где папа?
- Да все на кафедре коллег поздравляет... - по маминому лицу проскользнула тень неудовольствия.
Я бросил взгляд на часы: начало девятого. Похоже, пора стелить бате соломку...
- Ну, тогда и мне не грех тебя сейчас поздравить, - бодро объявил я и ушел за духами.
- Мама, прости дурака, - покаялся, протягивая коробочку густого синего цвета, - не сообразил с первых заработанных денег подарок тебе купить. Так вот... С праздником тебя!
- "Пани Валевска"! - восторженно взвизгнула мама, - сынуля!
Я был притянут и оцелован.
- Ага, - согласился покорно, - Валевска, она самая. Любовница Наполеона.
