Мандалорский доспех - [40]

Лицо Ксизора превратилось в неподвижную маску, жили только глаза в узких прорезях. Фаллиен наблюдал за врагом.

— Я не так самонадеян, учитель, — Дарт Вейдер, признавая поражение, опустил голову; движение напоминало обычный кивок.

— Но я тебе докучаю, выказывая милость другому, не так ли? — Палпатин улыбнулся и тоже кивнул. — Полагаю, это знак твоей верности.

Сморщенная сухая рука словно погладила воздух — от Вейдера к фаллиену.

— Ваша вражда хорошо служит мне. Не было еще мгновения, когда вы не грызлись бы в желании угодить мне. Пусть будет так, тогда ваши зубы не затупятся. Вот почему я думаю, что у плана принца есть шанс, пусть и малый, на успех. Охотники такие же, как вы двое: голодные и безжалостные. Когда-нибудь сражение окончится — когда один из вас уничтожит второго. Я не знаю, кто из вас выйдет победителем. Да и нет мне до этого дела.

Палпатин даже причмокнул в предвкушении зрелищ.

— А пока Империя извлекает пользу из вашей миниатюрной войны.

Которую выиграю я, мысленно завершил фразу Ксизор. И тогда наступит время для новых планов, замыслов и интриг. Несмотря на все угодливые слова, Великая сила и мистические умения Императора для фаллиена не значили ничего. Какая польза от величайшей мощи во вселенной (даже если она существует вообще, а не является плодом воображения Вейдера), если она — в руках глупца? Дряхлого и настолько занятого войной с Альянсом, что позволяет гораздо большему злу разгуливать по коридорам собственного дворца. Он не знает, размышлял Ксизор, сохраняя на лице непроницаемую маску. Он так удалился во мрак, что не замечает теней у своих собственных ног.

— Продолжайте вести это дело, принц, — Палпатин вяло взмахнул рукой: иди, мол. — Вы хотите уничтожать, мне нравится ваш замысел. Я не люблю долго ждать. Приходите, когда будете готовы принести мне те новые острые инструменты.

— Как пожелаете, мой император, — фаллиен поклонился, повернулся, чтобы уйти.

Толстый жгут черных волос раскачивался, цепляясь за выступающий из-под одежды костяной гребень.

— Я тоже хочу услышать о вашем успехе, — гулко проговорил в спину Ксизору ситх. — Или об отсутствии такового.

Принц ничего не мог поделать: он улыбался, выходя из тронного зала, где оставил Императора наедине со своим старшим слугой. Успех будет, Ксизор в этом не сомневался. Но не тот, которого ждут эти двое.

— Должен предупредить вас, учитель… Тяжелые двери тронного зала закрылись, отгородив их от всего мира.

— Лучше окружать себя дураками, чем иметь дело с амбициозным мудрецом.

— Я признателен тебе за заботу, мой мальчик, — Палпатин понимающе улыбнулся. — Но она излишня. Принц Ксизор любит секретничать. Но я заглядываю в его сердце глубже, чем он подозревает.

— Разрешите мне уничтожить его. Тогда он не сможет предать.

— И уничтожить пользу, которую он приносит? — Император медленно покачал головой, струящаяся мерцающая ткань балахона повторяла движения. — Этот инструмент достаточно заточен, мой мальчик. Он с легкостью прорезает преграды. План, касающийся охотников и их Гильдии, почти гениален. Даже Боба Фетт, как бы ни был он сметлив и умен, не представляет, какие силы брошены против него.

Плотоядная улыбка вновь поползла по тонким, змеиным губам.

— Нет большего удовлетворения, чем побеждать, обратив против разумного существа его собственную силу. Фетт мне надоел, он становится слишком неуправляемым и скоро выяснит, каково это, на собственной шкуре. Как и остальные.

Повелитель тьмы помолчал, прежде чем заговорить; слова его прозвучали необычайно тихо, сиплое механическое дыхание почти заглушило их.

— А принц Ксизор?

— Придет и его черед, — Император по-прежнему улыбался. — И он выучит тот же урок.

Он опять помахал рукой.

— Иди, мой мальчик.

Палпатин развернул трон к звездам — бескрайнему пространству тьмы, раскрывающемуся перед ним.

— Мне нужно подумать.

* * *

Первое отведенное ему помещение было богато украшено ткаными гобеленами, отражающимися в металлических драгоценных плитках пола.

— Едва ли, — сказал Боба Фетт.

Времени на то, чтобы убедить нервно улыбающегося и все время кланяющегося управляющего, ушло удивительно мало. Ровно столько, чтобы вкратце изложить свои требования к жилищу и обратить визор шлема к собеседнику.

Управляющего звали Об Фортуна; его лекку лоснились от пота. Внешне он напоминал своего дальнего родственника, предложившего услуги Джаббе Хатту.

В тесной, голой комнатке, куда его привели в конце концов, было так холодно, что дыхание облачком собиралось над головами.

— Надеюсь, вы найдете это помещение уютным, — неуверенно сказал управляющий, вытирая пот со лба. — Если вам что-нибудь понадобится…

— Сойдет, — Фетт осматривал голые стены. — Уйди.

— Ну разумеется, — управляющий с поклонами уже пятился к двери. — Я ожидаю распоряжений вашего…

— Хорошо. Подальше от меня, — Фетт ногой закрыл дверь.

Он слышал, как затихают торопливые шаги в коридоре Потом наступила тишина, только негромко капала вода в углу. Местное насекомое — крохотная версия члена совета Гильдии, что задавал вопросы, но не говорил ничего путного, — проснулось от тепла человеческого тела. Выставив на стебельках глаза, оно попыталось спастись бегством от протянутой руки,, но хитиновый панцирь хрустнул, на влажной стене осталось небольшое пятно. Фетт с любопытством наблюдал, как разбегаются сородичи погибшего. Паразиты и холод его не беспокоили. Охотник бывал и в худших местах.