Маньчжурский кандидат - [2]

Временами сухо, в духе полицейского протокола:

«— Спасибо, майор. Вы свободны.

Марко покинул генеральский кабинет в 16:21. В 16:55 генерал Джоргенсон застрелился».

Иногда, и, как правило, в самом напряженном месте, текст насыщен оригинальными образами:

«Мать Реймонда двинулась на сенатора, плюясь langrels.»[2]

«Он стискивал телефонную трубку, словно osculatorium,[3] полностью сосредоточившись на текущем моменте».

Временами это утонченная поэзия, которая никого не оставит равнодушным:

«Всего лишь мгновение назад он направлял их широкое каноэ по залитому закатным светом озеру к точке белого света на небе, которая все расширялась и расширялась, пока не затмила собой мрак».

Кое-где текст звучит загадочно и потому — мудро:

«Во всех языках мира есть выражение, каждое слово которого ценится на вес золота: „любовь доброй женщины“. Это надо понимать так, что фраза не теряет своей ценности, сколь бы ни позорно было прошлое или бесперспективно будущее того, кто ее произносит. Горечь и доброта гоняются друг за другом вокруг нее, словно вокруг древа истины, и доброта может смягчить горечь, а горечь может выхолостить доброту, но ни то, ни другое не может изменить своей сути, поскольку любовь доброй женщины — это поддается определению».

А порой попадается такое, что заставляет читателя истекать слюной:

«Гибкая, литая фигура смотрелась еще лучше благодаря безупречной осанке. На ней был китайский халат нежного, идеально контрастирующего с глазами оттенка. Вытянув длинные ноги совершенной формы, она расположилась в шезлонге, и любой мужчина — кроме сына и мужа — видя сокровище, которым она обладает, и зная, что ее великолепное сорокадевятилетнее тело есть не более чем футляр для бесполой и бесчувственной энергии, разрыдался бы, сокрушаясь над бессмысленностью такой растраты».

Некоторым нравятся перезрелые бананы с почерневшей конурой. «Маньчжурский кандидат» — перезрелый банан, восхитительный деликатес для тех, кто знает в них толк.

Великолепное сорокадевятилетнее тело из последнего отрывка принадлежит матери убийцы, которую в фильме Франкенхаймера играет Анжела Лэнсбери. В фильме — это добропорядочная, хотя и суровая матрона средних лет. Однако у Кондона мать Реймонда отнюдь не матрона, а сексуальная хищница, наркоманка, пристрастившаяся к героину, которая дважды принимает участие в том, что мы называем инцестом, или кровосмешением. Она — змея в саду «холодной войны». Придумывая мать Реймонда и ее историю, Кондон почти наверняка вспоминал книгу, вызвавшую беспрецедентный бум на книжных прилавках США тремя годами ранее, — «Пейтон» Грейс Металиус, которая перед экранизацией также нуждалась в «дезинфекции».

Сюжет «Пейтона» построен на инцесте (как, если уж на то пошло, и сюжет «Лолиты», ставшей сенсацией в Соединенных Штатах в 1958 году). Однако необычайно мрачный тон романа Кондона так и не дошел до экрана. В фильме, например, нет гротескной сцены, где Джонни Айзелин пытается соблазнить эскимоску. По сравнению с Кондоном сатира Франкенхаймера носит более традиционный характер. В конце концов, как кинорежиссер Голливуда, он был вынужден играть по другим правилам.

Может, это и покажется странным, но секрет создания успешного триллера, как нам продемонстрировали Майкл Крайтон и Том Клэнси, состоит в том, чтобы время от времени притормаживать ход событий интересными отступлениями: как устроены самолеты или подводные лодки, или как, например, сделать атомную бомбу. В идеальном случае это информация «на злобу дня» — то, что читатели хотят знать именно сегодня. В «Маньчжурском кандидате» такой животрепещущей темой является тема «промывания мозгов».

Казалось, страх перед «промыванием мозгов» коммунистами исчез вместе с истерией «холодной войны», однако в пятидесятые годы он все же имел свои основания. Наземные войска ООН начали военные действия в Корее 5 июля 1950 года. 9 июля американский солдат, захваченный в плен двумя днями ранее, произнес по радио речь целиком и полностью в духе северокорейской пропаганды. И подобные передачи были совсем не редкостью. По окончании войны было подсчитано, что из каждых семи американских пленных один сотрудничал с врагом; двадцать один американец отказался вернуться в Соединенные Штаты; сорок объявили, что стали коммунистами; четырнадцать были преданы трибуналу, и одиннадцать из них признаны виновными.

Термин «промывание мозгов» изобрел журналист по имени Эдвард Хантер, который во время Второй мировой войны работал в отделе, отвечающем за боевой дух американской армии. Главным образом он служил в Азии и стал горячим антикоммунистом. Книга Хантера «Промывание мозгов в Красном Китае: целенаправленное разрушение человеческого разума» вышла в 1951 году. В ней он объяснял, что термин «промывание мозгов» является переводом китайского термина «хси-нао», что означает «чистка мозгов»; Хантер утверждал, что часто слышал это выражение от европейцев, оказавшихся в Китае в 1949 году, — году революции Мао.

В 1955 году, спустя два года после прекращения военных действий в Корее, военное командование США выпустило солидный отчет о лечении бывших военнопленных под названием «Война окончена, но битва продолжается». По результатам опроса всех до единого моряков, которые уцелели в плену и вернулись домой, — более четырех тысяч человек — было установлено, что многие из них подвергались интенсивной обработке китайскими коммунистами. Китайцы тщательно отбирали пленников, считавшихся неисправимыми, помещали их в особые лагеря и обрабатывали по пять часов ежедневно; обработка заключалась в комбинации пропаганды и «исповедей» пленников. В отдельных случаях применялись физические пытки, но в основном китайцы использовали традиционные методы психологического воздействия: внушение и унижение. Отчет констатировал, что устрашающе большое число бывших пленных в той или иной степени поддались обработке. Некоторых склонили к тому, чтобы в радиопередачах обвинять Соединенные Штаты в вынашивании планов новой войны. Это мнение было широко распространено во многих странах, хотя и не соответствовало действительности.