Man and Boy, или История с продолжением - [18]

— Ты думаешь, в этом была романтика, или страсть, или еще какая-нибудь ерунда в том же духе, — сказала Джина. — Но на самом деле это не так. Это просто грязно, омерзительно и очень печально. Да-да, именно так. Ты в нее влюбился?

— Что?

— Ты влюблен в эту девушку?

— Все было совсем не так.

— Если ей очень нравится моя жизнь, пусть встает на мое место. Пускай забирает все. Включая тебя. Особенно тебя, Гарри.

Джина, пожалуйста, успокойся. Это была ошибка. Ужасная ошибка! — Я с трудом подыскивал слова. — Это абсолютно ничего не значило… — продолжал оправдываться я.

Она засмеялась и расплакалась одновременно:

— Неужели ты не понимаешь, что от этого все становится только хуже? Неужели ты вообще ничего не соображаешь?

Тут она начала рыдать по-настоящему: ее плечи сгорбились и дрожали, она даже не пыталась вытереть слезы, которые рождались, как мне тогда показалось, в самой глубине ее сердца. Я хотел обнять ее, но не решился даже прикоснуться к ней в такой момент.

— Ты совсем как мой отец, — сказала она, и я понял, что это самое страшное, что она могла сказать обо мне. — Такой же, как он.

— Пожалуйста, Джина, — невнятно бормотал я. — Пожалуйста…

Она покачала головой, как будто больше не понимала меня, как будто я нес совершенную ахинею.

— Что, Гарри? Что? Ты как попугай, черт возьми! Что — пожалуйста?

— Пожалуйста, — повторил я в самом деле как попугай, — пожалуйста, не переставай любить меня.

— Ты должен был заранее понимать… — сказала она, захлопывая чемодан, хотя большинство ее вещей остались на кровати. Вторая сумка была уже полна. Джина двинулась к выходу. Еще секунда — и она покинет меня. — Ты должен был заранее понимать, что я никогда не смогу этого простить, — с горечью произнесла она. — Я не могу любить человека, который любит не только одну меня. И если ты этого не понимал, Гарри, значит, ты вообще меня не знаешь.

Я где-то прочитал, что в отношениях между людьми тот, кто наименее заинтересован, обладает всей властью.

Теперь у Джины была вся власть. Потому что ей сейчас было наплевать на меня.

Я пошел за ней, она вытащила чемодан и сумку в гостиную, затем подошла к комнате Пэта. Тот аккуратно упаковывал фигурки из «Звездных войн» в рюкзачок с Почтальоном Пэтом. Он улыбнулся нам.

— Смотри, что я делаю, — сказал он.

— Ты готов, Пэт? — спросила Джина.

— Почти.

— Тогда пошли, — велела она, вытирая слезы рукавом.

— О'кей, — ответил Пэт. — Знаешь что? — Теперь он смотрел па меня, и его прекрасное лицо озаряла улыбка: — Мы уезжаем на каникулы.

Я дал им дойти до двери, пока осознал, что не вынесу разлуки с ними. Я просто не мог этого вынести. Я резко схватился за ручку ее сумки.

— Куда вы едете? Просто скажи мне, куда вы уезжаете.

Она рванула сумку, но я не отпустил ее. Тогда она оставила сумку у меня в руках, открыла дверь и решительно перешагнула через порог.

Я пошел за ними на улицу, держа в руках ее сумку, и смотрел, как она пристегивает Пэта к детскому сиденью. Он, видимо, почувствовал что-то неладное. Он больше не улыбался. Я вдруг понял, что он — мой последний шанс.

— А что же Пэт? — сказал я. — Ты о нем не хочешь подумать?

— А ты подумал? — сказала она. — Ты о нем подумал, Гарри?

Джина с трудом засунула чемодан в багажник, даже не удосужившись забрать у меня вторую сумку. Она оставила ее у меня.

— Где вы будете?

— Прощай, Гарри.

И она покинула меня. Лицо Пэта, устроившегося на заднем сиденье, было маленьким и встревоженным. Джина смотрела прямо перед собой, ее глаза светились безжалостным светом. Она была на себя не похожа, казалась совершенно другим человеком. Человеком, которого я не знал. Еще мгновение, и она включила зажигание.

Я смотрел им вслед, пока машина не завернула за угол нашей улицы, и только тогда заметил, что занавески вокруг подергиваются от любопытства. Соседи наблюдали за нами. С тяжелым чувством я понял, как наша репутация в эти минуты претерпела немалые изменения в их глазах.

Я понес сумку Джины обратно в дом. В этот момент зазвонил телефон. Это был Марти.

Представляешь, что эти сволочи пишут обо мне в газетах? Ты только послушай: «Безумный Манн, пошел вон с нашего телевидения». Или вот еще: «Манн — человек немногословный, но все слова весьма непристойные». Какого хрена они имеют в виду? Эти люди хотят отобрать у меня работу, Гарри. Моя мама ужасно огорчилась. Что мы теперь будем делать?

— Марти, — сказал я, — Джина ушла от меня.

— Ушла от тебя? Ты имеешь в виду, она тебя бросила?

— Да.

— А как же ребенок?

— Пэта она забрала с собой.

— У нее кто-то появился?

— Нет, вовсе нет. Это все из-за меня. Я совершил большую глупость…

Марти громко захихикал прямо мне в ухо:

— Гарри, ты грязный пес. Это кто-нибудь, кого я знаю?

— Я боюсь, Марти. Я боюсь, что она ушла навсегда.

— Не волнуйся. Максимум, что она сможет забрать, это половину твоего добра.

В этом он ошибался. Джина забрала с собой все, что у меня было. Она забрала все без остатка.

8

Барри Твист работал вместе с нами на телевидении. В этом году я однажды обедал у него дома, а он в свою очередь как-то приходил ко мне на ужин. Но наш телевизионный мир устроен так, что нас по большому счету нельзя было назвать друзьями. Я не мог рассказать ему о Джине. Как и многим другим. Почти всем остальным, если быть совсем уж точным.